Читать книгу - "Расстрел "Белого дома". Черный Октябрь 1993 года - Александр Островский"

В конце сентября 1992 г. Вашингтон посетили два вице-премьера: Александр Николаевич Шохин и Владимир Филиппович Шумейко. Здесь они вели переговоры о судьбе российского долга[162].

Видя, что бывшие советские республики не хотят и не могут платить по советскому долгу, иностранные кредиторы стремились консолидировать его и полностью возложить на Россию. А Россия, изъявляя готовность пойти на это, но, не имея возможности платить даже по своим обязательствам, пыталась добиться реструктуризации внешего долга и отсрочки платежей на длительный срок.

Несмотря на изданные Б. Н. Ельциным после его возвращения из США указы, несмотря на тот крупный шаг, который предполагалось сделать в следующем на году на пути приватизации, к началу октября российскому правительству не удалось получить не только обещанные 24 млрд. долл.[163], но и очередную отсрочку по внешнему долгу[164].

15-18 октября 1992 г. Москву и Петербург посетил директор ЦРУ Роберт Гейтс. Он встречался с министром внутренних дел, министром безопасности, начальником Генштаба, начальником Главного разведывательного управления (ГРУ). Р. Гейтс был принят Б. Н. Ельциным и передал личное послание американского президента Джорджа Буша[165]. Если верить газетам, во время этой встречи директор ЦРУ выставил за дверь русского переводчика, и вел беседу с российским президентом один на один в присутствии только своего переводчика[166].

Мы не знаем, что конкретно обсуждалось на этой встрече, но показательно, что 16 октября Г. Э. Бурбулис, А. В. Козырев, А. Б. Чубайс провели брифинг для иностранных журналистов и заявили, что страна находится в преддверии государственного переворота, который готовит парламент. Была названа и его дата – декабрь месяц, время созыва очередного Седьмого Сьезда народных депутатов[167].

Занимавший тогда пост министра печати и информации Михаил Никифорович Полторанин позднее заявил, будто бы осенью 1992 г. Р. И. Хасбулатов сосредоточил в столице вооруженные формирования, насчитывающие до 5 тысяч человек и с их помощью взял под охрану 75 государственных учреждений; будто бы спикер отдал распоряжение приобрести 40 тысяч автоматов и в этом отношении получил поддержку силовых министров. Поэтому соратники Б. Н. Ельцина предлагали ему распустить Верховный Совет[168].

Это означает, что осенью 1992 г. ближайшее окружение президента толкало его на путь государственного переворота.

Понять Кремль несложно. Заканчивался «трудный год», перетерпеть который просил Б. Н. Ельцин. А обещанных благ не было видно.

Если в 1991 г. Е. Т. Гайдар заявлял, что отпущенные «в свободное плавание» цены вырастут в 3,5 раза, то к концу 1992 г. они увеличились по официальным данным в 26[169], по неофициальным, более чем в 30 раз[170].

Неужели к концу 1991 г. денежная масса в 26–30 раз превышала официальную стоимость товарной массы? Конечно, нет.

«Отпустив» цены в «свободное плавание», правительство бросилось накачивать рынок новыми денежными знаками. За 1992 г. стоимость отечественной валюты в обращении увеличилась с 263 до 1980 млрд. руб., то есть примерно в 8 раз[171]. Это полностью подтверждает, что главный смысл «шоковой терапии» заключался не в переходе к свободным ценам, в чем нас пытались уверить тогда и продолжают уверять сейчас, а в их искусственном повышении.

Зачем же нужно было создавать такую ситуацию?

Прежде всего, чтобы облегчить приватизацию.

«Приватизируется, – разъяснял А. Б. Чубайс, – не оборудование, а бизнес. Юридическое лицо. У юридического лица есть баланс. А у баланса – левая и правая сторона: активы и пассивы. В активах – оборудование, в пассивах – долги, не закрытые обязательства. Тот, кто приобретает предприятие, не только становится хозяином оборудования, но и берет на себя обязательство по долгам. И это радикально влияет на цену»[172].

Стремясь ускорить и упростить процесс приватизации, реформаторы сознательно вели всю российскую экономику к тотальному банкротству.

Но была у этой политики и другая цель.

С ее помощью правительство открывало двери для валютной интервенции. Уже к концу 1992 г. стоимость иностранной валюты, обращавшейся в России, достигла 8 млрд. долл.[173]. А поскольку к этому времени за доллар давали 400 рублей[174], стоимость долларовой массы составила 3,2 трлн. руб. и превысила стоимость рублевой массы.