Читать книгу - "Люди былой империи (сборник) - Анвар Исмагилов"

Работы у него невпроворот. Крепкие прокуренные моряки из гражданского порта неторопливы и снисходительны. К нам они относятся как к детям; да и в самом деле мы им годимся в сыновья.

Наше место обычно на корме. Там орёт громкая связь, визжит поворотный круг, на котором намотаны сотни метров стального крепчайшего троса, и мы, обросшие амуницией, со стальным инструментом в руках, в толстых шинелях и сапогах, сильно смахиваем на работников железнодорожной бригады, ковыряющих шпалы и рельсы. Работа тяжёлая и довольно опасная, но несложная: тяни, да посильнее, хватай свайку, крути гайку на скобах да пригибай пониже голову, чтобы не снесло звенящим, как высоковольтный провод, тросом.

Мы крутимся по акватории, постепенно подтягивая длинную цепь бонов к рейдовой бочке, чтобы закрепить на ней основной трос и ждать прохода кораблей. Первым на бочку высаживается Братарин. Он похож на чёрного жука с красной спиной. Следом иду я.

Ветер довольно свежий. По сизой январской воде идёт беспорядочная волна, крупные льдины лезут на обледенелые глыбы перемычки, крушатся и пускают по заливу толпу мелких кусков, похожих на пемзу из бани. Нас болтает, и чтобы не упасть, я по примеру Сагидуллы откидываюсь почти вертикально, упираясь в узкие края рейдовой бочки. В центре пупом торчит негритянское кольцо, куда мы должны затащить конец троса и свайкой привинтить его к бочке[7].

Нам не хватает сил. Мы упираемся изо всех сил, выбирая толстенный трос. Вот уже показалась скоба, ещё бы сантиметров двадцать! Но тут усердный татарин громко, на весь Донузлав пукает, и мы заваливаемся от смеха на спины, выпустив добрый метр.

– Ну ты и Гаргантюа! – кричу я ему сквозь ветер и перехлёст волн.

– Сам такой, – ржёт весёлый татарин, и мы опять тянем проклятый трос.

В этот момент на буксире, видимо, решили, что вдвоём мы не справимся, и я услышал за спиной рёв дизеля. Накатила волна. Бочка встала дыбом.

– Плять, – кричит татарин, – Мысю высаживают! Щас он на голову нам сядет.

И правда, волны от работающего малым задним буксира пошли одна за другой; бочка плюхалась и болталась из стороны в сторону, но мы тянули сантиметр за сантиметром и дотащили трос до кольца. Мыся нам был уже не нужен, но он, проклятый, послушно прыгнул на наши спины.

Попал он удачно: одним сапогом заехал в ухо Братарину, и тот ключиком, без волны, канул в воду. Как сидел, довинчивая гайку, так и ушёл. Второй сапог скользнул по моей спине, нога подвернулась, и мимо меня прошуршало чёрное сукно – туда же, в глубину. Я ещё сохранял вертикальное положение, но кто-то огромный и страшный резко дёрнул меня за ногу, и я вспомнил, как в далёком туркменском прошлом в пять лет оказался на дне «лягушатника»: кругом зелено, водоросли колышутся, а потом цоп за волосы – и наверх, к солнцу. Старший брат вытащил.

Как муха на верёвочке

Холод ударил по лицу, хлынул в уши. Кажется, я закричал, потому что пошли пузыри. Дёргаясь и вырываясь из чьих-то объятий, я видел вверху бледный свет и беспорядочную игру волн. Через несколько секунд голова оказалась над водой. Я выплёвывал отвратительно-солёную воду изо рта. Из носа хлестала жидкость другой консистенции. Кто-то крепко держал меня за ногу чуть повыше колена. Я понял, что случилось: меня прижало кольцом троса к бочке и сдёрнуло вниз. Он обмотался вокруг ноги ровно настолько, что я по мере болтанки, как муха на верёвочке, то набирал воздуха, сколько мог, то опять погружался в зелёную ледяную кашу, а перед глазами философски проплывала обросшая всякой бессмертной живностью шершавая стенка рейдовой бочки.

Выйдя из воды в очередной раз, я дёргал ногой и хватался за край стального цилиндра. Но меня неумолимо тянуло вниз. Я цеплялся изо всех сил, с ужасом чувствуя, как по ледяной шершавой стали ползут насмерть застывшие руки, стираясь до крови. Ногти были содраны на нескольких пальцах. Кровь, как известно, почти одного состава с морской водой. Это было видно по тому, как она радостно разливалась вокруг и не думала сворачиваться. Шура-доктор потом рассказывал, что никак не мог понять, почему я, даже согревшись, сохранял смертельную бледность. «Наверное, с перепугу», – решил Шура.

Я отчаянно боролся, пока не увидел перед собой чью-то зверскую рожу. Это Сагидулла ныряет и смотрит под водой, жив я ещё или уже нет. Перед самым выходом он опять по своей национальной привычке побрился налысо. Голый череп с выпученными глазами, да ещё в десяти сантиметрах от тебя – это лихо!

Морской буксир МБ-160 (проект 773, первый послевоенный МБ, спроектированный в ЦКБ «Балтсудопроект»).

Водоизмещение: 890 т; длина – 47,3 м, ширина – 10,3 м, осадка – 4,14 м. Скорость хода максимальная: 13,2 узла. Дальность плавания: 8000 миль при 11 узлах, 6000 миль при 13 узлах. Экипаж: 31 чел. Мог работать во льдах толщиной до 30 см. Основная модификация этого судна – спасательный буксир (СБ) пр. 733С.

Фото А. Бричевского (http://flot.sevastopol.info).

Выныриваю. Хватаю воздух. Кричу татарину:

– Говорил я тебе, не стригись!

Синий, как тушка цыплёнка, стуча зубами, Братарин отвечает:

– А м-м-мне не х-холодно…

И всхлипывает:

– Я тумал, ты пропал…

Змейки солёной воды текут по его чёрно-синему лицу. По воде в сторону заката уплывают три чёрные шапки.

Погружаюсь. Дёргаю изо всех сил ногами, мучительно пытаясь отвязаться от троса. Всплываю. Набрав воздуха, ныряю сам, пытаясь разглядеть, что с ногой. Мне кажется, что её уже нет: она онемела, вокруг сапога расплывается тёмное облачко. Выныриваю.

– А где Мыся?! Утонул?! – ужаснулся я.

– Х… там!! – хладнокровно отвечает Братарин. – Уплыл на пуксир, мутак!

Тут я вспоминаю, что мы всё же надули жилеты. Значит, и я не утону.

– Давай так, – говорю Сагидулле, – я ныряю, а ты следи. Если что, тащи меня за волосы.

Ныряю. Жилет не даёт утонуть, но мешает поглубже заглянуть в воду. Дёргаю трос изо всех сил, качаю его змеиную голову. На моей ноге с одной стороны висят пятьдесят боновых бочек, а с другой – стальной цилиндр диаметром два метра. Или это я повис между ними? Я представляю со стороны эту картину, и мне почему-то смешно. Сильный рывок вверх – я задумался, и Сагидулла спохватился.