Читать книгу - "Дожить до весны - Наталья Павлищева"

От ужина отказалась, в госпитале их напоили сладким чаем с сухарями.

Раненые расспрашивали подружек о довоенном житье-бытье, об учебе, любимых учителях и уроках, заодно вспоминали сами. Всем казалось, что лучшей жизни, чем до войны, и быть не может. Это здорово поднимало настроение.

Но вот Зою спросили о сестричке и братике. Когда она, заикаясь, рассказала о гибели детей в Лычково и о маме, которая так и не вернулась из розысков, все помрачнели, а с одним из бойцов, который лежал без ног, даже случилась истерика. Он требовал, чтобы его выписали и отправили на передовую:

– Мне все одно не жить, а я смогу под танк заползти и вместе с собой взорвать! Таких, как я, надо не в тыл отправлять или в госпитале держать, а на передовую!

Его поддержали многие, даже те, что лежали с забинтованными глазами.

Начальник госпиталя, пришедший успокаивать раненых, потом только головой качал:

– Если бы ненавистью врага можно было уничтожить на расстоянии, то сегодня немцы понесли бы огромные потери. И все же осторожней. У Смирнова кровотечение открылось, им нельзя так резко.

18 СЕНТЯБРЯ, четверг

18 сентября артиллерия противника выпустила по Ленинграду 193 снаряда. Обстрелу подверглись не только районы, прилегающие к линии фронта, но и центр города, где никаких военных объектов нет. Шесть снарядов разорвалось на Марсовом поле, три – на Невском проспекте, у домов № 20, 21, 22. Два снаряда разорвались вблизи Театра оперы и балета имени С. М. Кирова. Обстрелу подвергся педагогический институт имени А. И. Герцена. Фугасная бомба попала в хирургический госпиталь (улица Розенштейна, 28/30).

6 ОКТЯБРЯ, понедельник

Запасы топлива в городе настолько сократились, что 6 октября горком партии вынужден был принять постановление о проведении лесозаготовок на территории лесоохранной зоны.

Катастрофически сокращались запасы продовольствия. Некоторое количество его удавалось доставлять баржами по Ладожскому озеру, что, однако, не спасало положения. А в этот день и вовсе не повезло: самолеты противника разбили четыре баржи, груженные мукой и боеприпасами.

Дважды Ленинград подвергался бомбежке. Из 80 сброшенных на город бомб 6 не разорвались, а 28 упали в воду. Остальные натворили немало бед. 27 человек погибло, более 50 ранено.

– Мы получили задание собирать бутылки! – гордо объявил Юрка.

– Бутылки? Это твоя помощь фронту? – расхохоталась Женя.

В ответ Юрка презрительно фыркнул:

– Глупая девчонка! Бутылки нужны для зажигательной смеси, чтобы бойцы танки взрывали.

Бабушка подтвердила:

– Да, так делают, я читала.

– Мы тоже будем собирать бутылки! – объявила Женя и помчалась к Тамаре с невиданным предложением.

За следующие пару дней они облазили все задворки, обнаружив немало интересного и даже страш ного.

Но много бутылок набрать не удалось. Молочные не подходили, кроме того, бутылки обычно не выбрасывали, а сдавали. Пришлось обходить квартиры и спрашивать у жильцов, немало их озадачивая таким вопросом.

Зою забрала к себе другая ее тетка куда-то в пригород, девочка очень не хотела ехать, но куда денешься, жить-то как-то надо.

Женя с Зоей прощались так, словно точно знали, что больше никогда не увидятся. Стало страшно…

Станислав Павлович, который был мобилизован на рытье окопов, привез полный рюкзак белых грибов, причем сушеных! Бабушка ахнула:

– Откуда?

– Выменял на портсигар.

Бабушка только головой покачала. Портсигар был дорогой, но сушеные белые грибы тоже недешевы.

Наверное, если бы все, что за начало осени принесли в дом Ирина Андреевна и Станислав Павлович, досталось их семье, получилось прожить зиму, не особенно голодая. Но как можно кушать в своей комнате, зная, что рядом голодные Таня и Оля, Юра, Елизавета Тихоновна и Егор Антонович… А другие соседи, которые едва передвигали ноги?

Ирина Андреевна и Станислав Павлович с первого дня завели правило: все поровну на всех, даже на Маргариту Семеновну.

– У нас теперь коммуна? – чуть смущенно вопрошала Маргарите Семеновна, когда ее впервые пригласили ужинать.

– В коммуне выжить легче, – спокойно ответил Станислав Павлович.