Читать книгу - "Первая сверхдержава. История Российского государства. Александр Благословенный и Николай Незабвенный - Борис Акунин"

Такова была «квадрига», которая попытается вытянуть огромную, тяжелую, неповоротливую колесницу российской государственности из восемнадцатого века в девятнадцатый. Высокие мечты и великие планы не выдержат столкновения с реальностью, и дальнейшая судьба блестящей плеяды будет печальной, у каждого на свой лад.

С самым светлым членом четверки, Павлом Строгановым, рок обошелся особенно жестоко. Отстранение от власти графа, кажется, не слишком опечалило. Спустившись с государственных высот, он отправился волонтером в армию и участвовал во всех Наполеоновских войнах. Командовал полком, дивизией, корпусом, дошел до Парижа. Но в одном из самых последних боев был убит единственный сын Павла Александровича – восемнадцатилетнему мальчику ядром оторвало голову. Строганов два дня проискал тело на покрытом трупами поле, а потом, как тогда говорили, «впал в черную меланхолию», из которой уже не вышел. Умер сорокапятилетним.

Жизненный путь Новосильцева и Кочубея внешне выглядит вполне успешным, но производит еще более горькое впечатление. Оба со временем, когда задули иные политические ветры, отказались от прежних идеалов и стали делать то, что им приказывали. А поскольку времена наступили мрачные, соответственно проявляли себя и государственные люди.

Виктор Кочубей, вернувшись во власть еще в мистико-консервативную пору Александра, особенно высоко взлетит при откровенно реакционном Николае, когда станет председателем Комитета министров и Государственного Совета, получит чин канцлера и княжеский титул. Но на тот свет бывшего преобразователя сопроводит пренебрежительная эпитафия Пушкина: «Казалось, смерть такого ничтожного человека не должна была сделать никакого переворота в течении дел. Но такова бедность России в государственных людях, что и Кочубея некем заменить!»

Новосильцев поведет себя совсем уж неприглядно. Сделавшись царским представителем в Польше, начнет искоренять то самое просвещение, в которое когда-то свято верил: преследовать вольнодумство, громить студенческие кружки, сурово подавлять «польский дух», что станет одной из причин восстания 1830 года. Зато император Николай оценит усердие Новосильцева по заслугам, возведет его на высшие должности и наградит графским титулом. Но уважением ни у царя, ни у общества старый вельможа пользоваться не будет, оставив по себе память пьяницы и распутника.

Всех пережил Чарторыйский, умерший на девяносто втором году и заставший освобождение крепостных – то, о чем пылко мечтали члены чудесного сообщества. Возможно, правда, что старика это известие не слишком тронуло. К тому времени он давно уже потерял интерес к России, все его помыслы принадлежали Польше. Адам Чарторыйский участвовал в польском освободительном восстании 1830 года, потом эмигрировал во Францию и сделался непримиримым врагом Российского государства, которому когда-то желал процветания. Польской свободы он не дождался.

Увы, в России судьба реформаторов не бывает счастливой. Финал обычно или некрасивый, или трагический.