Читать книгу - "Александр II. Жизнь и смерть - Эдвард Радзинский"

Эта минута не просто сохранила жизнь всей семье. Николай «увидел в этом знак — милосердие Божие». Вскоре подоспел и батальон верных преображенцев... Николай сел на лошадь, и сам повел батальон к Сенатской плошади. Но через сотню метров у арки Главного штаба он увидел гвардейцев из гренадерского полка. Они шли без строя и офицеров — одной огромной толпой со знаменами.

«Подъехав к ним, я хотел остановить гренадеров и построить. Но на мое: Стой!", — они закричали мне: "Мы — за Константина!" Я указал им на Сенатскую площадь. Нельзя было развязать бой напротив дворца на глазах ничего не подозревающих: "любезнейшей родительницы" и вельмож. Сколько раз в течение этого дня сердце мое замирало... и единый Бог меня поддержал».

До смерти не простит Николай мятежникам «замирания сердца» — своего унизительного страха.

Он велел перевезти детей из Аничкова дворца в Зимний дворец. В этот день маленький Саша как всегда занимался с гувернером— капитаном Мердером, когда за ним приехала карета. Мальчика быстро одели и повезли в Зимний дворец - Николай приказал «приготовить загородные экипажи для Матушки и жены». Он решил, «если события будут столь же угрожающи», отправить их с детьми из города в Царское Село.

А пока наш герой с матерью и бабкой сидит в Зимнем дворце в кабинете покойного дяди Александра I. Он капризничает — он голоден... Ему принесли котлетку... Он понимает: что-то происходит, чувствует эту общую тревогу. И ест котлетку.

В это время к Николаю присоединились вернувшиеся с площади генералы. Сообщили страшное: мятежников на площади прибыло — к Московскому полку присоединились двухметровые гиганты-гренадеры. И замкнул мятежный строй только что явившийся на площадь гвардейский Морской экипаж.

Полиция испуганно бездействовала, явно выжидая: чья возьмет. Рабочие, строившие Исаакиевский собор, приветствовали бунтовщиков и закидали камнями царских посланцев-генералов.

Тогда сам губернатор Петербурга, граф Милорадович, отправился на Сенатскую площадь уговаривать. И почти тотчас пришло с площади ужасное известие — убили Милорадовича. Всю войну с Наполеоном отважно провел губернатор, во всех сражениях участвовал, не схлопотав ни одной пули. «Счастливчик» — было его прозвище. И вот убили «счастливчика» не враги, а свои. Он прошел с войной невредимым все европейские столицы, чтобы погибнуть в своей!

Одно счастье — мятежники стояли на площади и не двигались.

Они дали Николаю необходимое время, и вокруг него собрались верные полки.

Но он не хотел вступить на престол в крови. Он посылает самого младшего брата — великого князя Михаила — уговаривать мятежников. Но Михаилу даже говорить не дали, чудом не убили. Дважды выстрелил в него безумец, и дважды пистолет дал осечку. И тогда Николай, окруженный верными преображенцами, сам отправился на площадь уговаривать... Но и ему подъехать мятежники не дали.

«Сделали по мне залп; пули просвистали мне чрез голову, и, к счастью, никого из нас не ранило. Рабочие Исаакиевского собора из-за заборов начали кидать в нас поленьями».

И тогда Николай отправил в атаку на мятежников верных конногвардейцев, но восставшие сумели отогнать их ружейным огнем. Между тем начало темнеть.

«Надо было решиться положить сему скорый конец, иначе бунт мог сообщиться черни, и тогда окруженные ею войска были б в самом трудном положении».

В это время мать и бабка нашего героя пребывали в страхе. Пока Саша ел котлетку, они сходили с ума от ожидания. Бедной бабке Александра уже все сообщили. Двадцать четыре года назад она увидела изуродованное тело убитого мужа-императора... теперь ей грозило увидеть убитым императора-сына. И рядом погибала от страха за мужа жена Николая, уже выучившая имена убитых гвардией русских государей.

После этого дня у матери Александра навсегда остался нервный тик.

Не выдержав неизвестности, отправили на площадь находившегося во дворце знаменитого Николая Михайловича Карамзина.

Николай Карамзин — вождь сентиментального направления в русской литературе, находясь на вершине литературного успеха, изменил прежней Музе. Теперь он служил новой — божественной Клио. Карамзин стал историком. Именно здесь его ждало бессмертие. Его мечта — «одушевить русскую историю» — осуществилась. Первое издание его «Истории» было распродано за 25 дней. Изложенная блестящим писателем история России стала истинным открытием для русского общества, источником вдохновения для будущих русских писателей и предметом беспощадной критики для профессиональных историков.

Но в тот день автору знаменитой «Истории государства Российского» удалось своими глазами увидеть роковой миг русской истории.

Карамзин вернулся и рассказал о мятежных полках, стоявших на площади — в десяти минутах ходьбы от Зимнего дворца.. И как собравшаяся вокруг площади чернь воплями восторга приветствовала их успехи... и как в него швыряли камнями, когда он пытался подойти к мятежникам. Торопясь вернуться во дворец (возможно, ему пришлось бежать с площади), Карамзин потерял каблук, и, сняв туфли, расхаживал теперь по парадной зале в одних носках. Он был в панике: «Неужто город Петра окажется во власти трех тысяч полупьяных солдат, безумцев-офицеров и черни!!»

И Николай сделал самую последнюю попытку уговорить мятежные полки... Он прислал во дворец за митрополитом. Митрополит готовился к молебну по случаю восшествия на престол Николая. Теперь вместо этого митрополит в полном облачении отправился на площадь уговаривать восставших. Во дворце нетерпеливо ждали его возвращения. Но митрополит вернулся в отчаянии — ему пригрозили пулями и попросту прогнали с площади.

И состоялось кровавое решение.

«Генерал-адъютант Васильчиков (командующий гвардией), обратившись ко мне, сказал: "Ваше Величество, ничего не поделаешь: нужна картечь!"

— Вы хотите, чтобы я пролил кровь подданных в первый же день моего царствования?

— Чтобы спасти вашу империю, — ответил мне Васильчиков».

Так вспоминал Николай. Но, скорее всего, это обычная, столь любимая правителями версия, когда нужно ответить за пролитую кровь: «Я не хотел, но советники настояли».

На самом деле Николай любил историю и, конечно же, знал знаменитую фразу Бонапарта. Молодой Бонапарт, наблюдая чернь, захватившую дворец французского короля, сказал: «Какой осел этот король! Нужно было всего-то батарею, чтобы рассеять эту сволочь!» (Побежденный Наполеон оставался кумиром для победителей — русских военных.)

И Николай сам командовал пушками. Он жаждал отмстить за кровь отца и деда Но главное — за свой страх.

В Зимнем дворце приехавшие присягать знаменитые вельможи в орденах и лентах молча сидели вдоль стен и тягостно ждали — кто победит.

Вдруг огромные окна дворца осветились, будто вспыхнули несколько молний... И раздался глухой удар. Это начали стрелять пушки. Первый выстрел был предупредительным — поверх голов мятежников и пришелся в здание Сената. Ядро застряло в стене... и Николай несколько лет запрещал его вынимать. Оставил на память безумным головам. Восставшие ответили беспорядочным огнем и криками: «Ура, Конституция! Ура, Константин!»