Читать книгу - "Три дня без чародея - Игорь Мерцалов"

Упрям взлетел повыше и помахал сияющим пером: все готово. Велислав подал знак.

Стройными рядами дружинники загрохотали по доскам причала, по сходням. Красиво, как на смотре, шли — в ожидании ладожских чародеев все равно нечем было заняться, вот и начищали брони да оружие.

Крики толпы стали радостными. Занятное свойство у людей — в любом настроении вид воинов, защитников родины, бальзам на сердце проливает. И не только у простого народа — в душе владыки тоже расцветает необычное восторженное чувство. Вятшие идут!

Велислав тронул пятками коня и выехал на всеобще обозрение. Когда последние воины взошли на палубы, поднял руку — покров тишины спустился на причалы.

— Народ Тверди! В далекой вендской земле, в Угорье Ромейском, беда стряслась. Все вы, твердичи, слышали про хана Огневой Орды — обрушил нечестивец полчища на Угорье. По вендам прошел, славянам грозит. Ладога кинула клич о дружине соборной — можем ли остаться в стороне мы, когда кровь братьев наших льется на Западе? Можем ли предать их, когда есть у нас чудо чудное, диво дивное — перо волшебное, что перенесет полки над землею и карою небесною обрушит на мерзкого хана, булгарами отринутого! Не за наживу, не за тщеславие на битву идем — за честь Тверди и жизнь братьев! Благословите нас, боги благие, благослови нас, народ честной!

Опять не все сказал. Но поздно — в такой миг уже не дознаешься, что оставляешь город под предательством. И все равно ведь остаться нельзя. Не простится правителю, который от боя уклонился.

Причалы взорвались согласным гулом. Запели волхвы, из каждого дивнинского святилища прибывшие. Пели «Восхваление светлым богам», для всех служений единое.

К Велиславу приблизились Василиса, Болеслав и Накрут. Князь возложил на голову дочери венец — она главной остается. Этим можно было бы и ограничиться, но, памятуя слова Бурезова о том, что княжна может находиться под влиянием чар (и чувствуя себя последним подлецом), скипетр — знак власти — подал одеснику. Ему в отсутствие князя власть осуществлять. Это уж если не вернется правитель…

«Вернусь, — подумал Велислав, поднимаясь по сходням. — Конечно, вернусь. И разберусь во всем».

Только сначала нужно отдохнуть от тайн и загадок. Как ни страшна война, именно она закаляет дух. И хорошо, что, пусть ненадолго, впереди ждет хрустально ясное будущее, где все будет понятно и просто…

* * *

Поскрипывали мачты, хлопали на ветру паруса. Бока ладей казались несоразмерно большими, с днищ до сих пор стекала вода. Каждый звук с небывалой ясностью разносился в небесной тиши.

Дружинники разделились примерно поровну: часть, спасаясь от головокружения, сбилась на середине палуб, остальные не отходили от бортов. Кто зачарованно смотрел вниз, кто вглядывался в даль, не сдерживая восторженной улыбки.

Здесь не было качки. Ладьи шли на удивление ровно и даже под порывами ветра, нагнетавшего паруса до звона, не давали крена.

Ладей было восемьдесят. Двадцать восемь боевых, длинных и стройных, с горделивыми носами, вырезанными в виде конских голов, — крепкогрудые красавцы, снабженные бивнями таранов. И пятьдесят две торговые посудины — широкие, пузатые, с высокими бортами. Князь мог бы взять и больше, положение властителя позволяло в случае опасности не только просить, но и требовать помощи, но прочие корабли были не в лучшем состоянии: прибывшие на них купцы намеревались заняться ремонтом под конец торгов, когда будет чем оплатить работу знаменитых дивнинских мастеров корабельных.

Да в общем большего дольникам и не требовалось — на каждом судне разместилось в среднем по сотне воинов. В доле пошла не только Старшая дружина, но и полки союзных половцев и полян.

Кормчие, пообвыкнув, принялись упражняться в управлении полетом. Сперва осторожно, потом все смелее. Упрям не додумался бы, но Нещур подсказал, что можно заклинание «перетягивать» по частям. Старый волхв пожертвовал для похода свой посох, еще отлично «помнивший», как править в воздухе, и Упрям перетянул его круговые движения на паруса, пологие — на правила, а махи, задававшие высоту, — на якоря. Теперь каждая ладья могла лететь так, как нужно именно ей. Движения правила разворачивали влево-вправо, подъем и спуск якоря заставляли взлетать под облака или никнуть к земле. С парусами получилось труднее: хотя управление скоростью зависело только от площади паруса (распустили — быстрее, подобрали — медленнее), кормчие долго не могли привыкнуть, что направление воздушных потоков никак не влияло на полет. И каждый раз, стоило ветру измениться, налегали на правила, норовя подставить борт под ветер. Из-за этого две ладьи чуть не столкнулись, после чего князь велел передать, чтоб корабли разошлись подальше.

Скорость, конечно, была не такой, как в прошлую ночь, во время путешествия до Перемыка. Упрям отлично понимал, что, во-первых, разогнавшись, переморозит всех к чертям, а во-вторых, корабли все же не выдержат. И, тем не менее, леса внизу не плыли — неслись. Низкие облака, удивительно четкие в косых лучах заката, сменялись над головами одно за другим.

Красивыми они были, облака. Серые с теневой стороны, С другой они были расцвечены с радужной яркостью — золото и красная медь всех оттенков растекались по их белизне. И летела, стремилась в костер заката армада кораблей. Несокрушимая сила, вид которой наполнял сердце гордостью и восторгом. Крутобокие ладьи с сотнями воинов в жаром горящих кольчугах, с грозным отблеском заката на концах копий. И впереди — Упрям в неизменном котле.

С этим он ничего поделать не мог. Кормчие могли сколько угодно править полетом, но для того, чтобы корабли летели, должен был лететь и котел. Оставалась, правда, возможность прочесть заклинание и стать на палубе одной из ладей, но делать это ученик чародея просто побоялся — мало ли что с котлом случится без присмотра. А вещь ценная. И уже полюбившаяся.

Зелья в нем, конечно, уже никому не варить никогда. Котел ничего не станет делать, кроме как летать. И все равно… привык Упрям к нему!

И теперь, хотя и надавали ему подушек, страдал, предчувствуя затекание конечностей и ломоту в спине.

Проскочила внизу деревенька. Несмотря на поздний час, жители ее толклись на темнеющей улице. Праздник у людей, что ли? Пляшут вроде…

Закат отгорал.

Подгребая посохом Нещура, Упрям приблизился к княжеской ладье.

— Велислав Радивоич! Корабли желательно на воду сажать. Будет там поблизости озеро или река?

— Едва ли, — ответил князь. — Там есть ручьи, текущие с гор, но нам они не подойдут.

— Жаль. На земле ладьи лягут. Впрочем, я могу остаться в воздухе, и пусть кормчие подвесят корабли, скажем, на высоте локтя.

— Увидим на месте. — Кажется, князю не хотелось говорить.

— Велислав Радивоич… я хотел сказать…

— Не надо. После.

Помолчав, ученик чародея спросил:

— Сколько нам времени нужно? Я этих мест не знаю — не скажу, где мы.