Читать книгу - "Ключ от всех дверей - Софья Ролдугина"

Не знаю. Не хочу знать.

Я стояла вдали от пылающих языков пламени, пожирающих промасленные дрова и хрупкое, почти невесомое тело. Глаза словно сажей запорошило. В груди ворочались раскаленные камни.

Мне хотелось оказаться там, рядом с ним… хотя бы мгновение… даже если бы пришлось заплатить за это жизнью.

Но я так и не сделала ни шага. Трусиха…

А может, мне просто было слишком больно?

Прошу тебя…

Не дай мне заплакать…

Позволь мне быть сильной…

Глаза болят…

Возможно, поэтому слякоть

На коже горячей и пыльной.

Позволь мне…

Не верить, не ждать и не помнить.

В дурном сне

Идти, зажимая в ладони,

Волос прядь,

Что кажется мне горячее огня.

Твоя страсть,

Твой взгляд и в безумии мучит меня.

Но ты — враг.

Ты, силу мою превращая в песок,

Развеешь беспечно по ветру.

Дурной знак —

Всю ночь напролет незакрытый замок,

Бессонная тяга к рассвету.

Глаза горят…

Бессмысленно тают картины,

Где ты живой…

Еще живой…

Прошу тебя…

Позволь мне снова быть сильной,

Позволь быть одной… не с тобой…

— Госпожа!.. — словно через пуховое одеяло донеслось до моих ушей. — Лале, Лале, Лале… Очнитесь, прошу! Все хорошо, я рядом… А это было так давно…

— Мило, — с трудом разомкнула я слипшиеся от слез ресницы. — Снова напугала тебя, да? Я безумна… Я люблю мертвеца…

— Нет, нет, нет! — горячо прошептал Мило. В темноте можно было различить лишь белую рубашку Авантюрина, и все мое существо сосредоточилось на ощущениях: холодные ладони, оглаживающие плечи и спину, шелк чужих волос, льнущий к щеке, отчаянные, почти болезненные поцелуи — по шее, вверх, к виску, по соленой коже — к уголку глаза… — Вы любите меня, Лале! Только меня! Потому что иначе быть не может! Я сойду с ума, я умру от ревности, если это не так… Лале, о, моя Лале…

Мило шептал еще что-то, столь же бессмысленное и необходимое — долго, пока я не перестала трястись, а вся соль с моих щек не перешла на его губы.

Но, кажется, мой слишком деятельный ученик не думал останавливаться на этом, собираясь подарить эту соль обратно — моим губам.

— Не надо, — мягко, но решительно отстранилась я. Каких усилий мне это стоило! — Не стоит затевать что-то, о чем ты потом будешь жалеть.

— Не буду, — упрямо заявил Мило. И даже в сумраке я разглядела, как сощурились чудесные глаза. — А вдруг я мечтал об этом десять лет?

В его голосе было столько страсти, что мои щеки заполыхали.

— Ну и дурак, — ляпнула я от растерянности. Стало немного страшно — еще чуть-чуть, и Мило бы даже уговаривать меня не пришлось на то, чтобы…

Ох, не хочу думать, на что. Пора уходить, пока я не натворила лишнего.

Мы не натворили.

— Почему? — настойчиво поинтересовался ученик. — Что в этом глупого?

— Все, — отрезала я, сползая с кровати. — Прости, — произнесла чуть мягче, уже вставая обеими ногами на твердый, замечательно холодный пол. — Я не должна была вспоминать все это. Только разбередила старые раны. Да и ты теперь напридумываешь себе невесть что…

— Вы убегаете? — довольно жестко оборвал Мило мое бормотание. — Зачем? Что вас тянет во дворец? Обязанности? Они подождут до утра.

— Вот если ты такой умный, то сам все поймешь, — в сердцах бросила я, пятясь к двери. Ни себе, ни Мило я не доверяла. В моей крови все еще бродил яд одиночества и дурных воспоминаний, а Мило… ворон знает, что нашло на моего спокойного ученика. — Прости. Давай поговорим… завтра? — я наконец уперлась спиною в дверь.

— Завтра? — усмехнулся Мило с горечью. — Значит, все-таки убегаете… Что ж, я не смею настаивать. Светлых снов, госпожа.

— Светлых снов, — выдохнула я и почти вывалилась в свои покои. Голова шла кругом.

Что со мною творилось? Это чувство, что поселилось в груди, разгорающееся от поцелуев и даже простых слов Мило, как пламя на ветру… Неужели любовь? Снова?

Малая песчинка счастья на одной чаше весов — и горе, одиночество, боль потери на другой.

Меня лихорадило.

Решусь ли я?