Читать книгу - "Крылья Руси - Галина Гончарова"

– Ты повидался с девушкой…

– И на выходе из дома столкнулся с Лефортом.

– Дальше все было делом техники?

– Я так понимаю, что да. Я его толкнул, он уронил книгу в грязь…

– А мимо книги ты пройти не в состоянии.

– Ну да. Слово за слово…

– Понятно.

Софья постукивала пальцами по столу.

Лефорт, Лефорт… плохо то, что о тебе почти ничего не известно. Мне неизвестно. Но есть Ромодановский, которому ты очень даже пригодишься – палачей обучать. Это тебе не времена Алексея Михайловича и не начало царствования, когда нам приходилось скрываться, осторожничать, оглядываться на кого-то. Сейчас страна довольна своим госсударем настолько, насколько это вообще возможно. Даже если тебя средь бела дня на улице схватят – никто и ухом не поведет. Пропадешь, как и не бывало тебя на Руси.

Софья отпустила племянника, вызвала Ромодановского и принялась отдавать приказы.

* * *

Да, бывает и так.

Выходишь ты от любовницы, садишься в карету, а потом на лицо тебе падает пахнущая чем-то непонятным тряпка – и ты отключаешься намертво. А когда приходишь в себя…

Ох и неприятное это ощущение – очнуться голым, в подземелье, растянутым на дыбе, да еще в присутствии палачей, которые поглядывают на тебя с таким плотоядным интересом, что племя людоедов позавидует.

И протестовать ты никак не можешь, потому что рот кляпом занят.

А потом из полумрака выходит фигура, при взгляде на которую ты понимаешь – все пропало. И ты сам пропал, и будет ли у тебя будущее – неизвестно. Федор Юрьевич Ромодановский – фигура страшненькая.

И начинаются вопросы. А если ответы его чем-то не устраивают…

Лефорту было очень больно.

* * *

– Да нет, государыня, – докладывал через пару дней Ромодановский Софье. – Мне кажется, что за ним никто не стоит. Сам по себе он честолюбец изрядный – вот и хотел пиявкой к будущему государю прилепиться.

– Ему точно никто не поручал растлить Александра, или приучать его к европейским обычаям, или…

Софья смотрела зло и холодно, но Ромодановский не дрогнул.

– Точно. Моим людям не врут.

Софья и не сомневалась. Под плетями, под каленым железом… пытки – европейское изобретение? Э, нет. Не только. Такие специалисты были востребованы в любой державе.

– Он в товарном виде?

Ромодановский пожал плечами.

– Суставы вправим, ожоги и раны полечить можно…

– Вот и ладненько. Оформите ему ссылку куда-нибудь подальше, в один из монастырей, без права выхода за ворота. А что там с Анхен Монс?

– Исключительно его же инициатива. Он сам пользовался ее услугами и был убежден в опытности женщины. Известно ведь, что часто государством правят фаворитки…

– Понятно. Выдайте ее замуж.

– Замуж, государыня?

– Да. Куда-нибудь подальше. Финляндия, Может быть Швеция – та часть, которая теперь наша. Есть у нас кто-нибудь подходящий, чтобы в Москву эта немка не вернулась в ближайшие лет двадцать?

– И в пятьдесят не вернется, – Ромодановский уже продумывал варианты. Убить, конечно, было бы надежнее, но вроде как Монсиха еще ничего не сделала? А что дура – так были б все бабы, как государыня Софья, может, и мужики б перевелись на земле. Напугать ее хорошенько, выдать замуж – и пусть катится, да возвращаться не вздумает.

Так и сделали.

Для Александра Алексеевича же история эта имела простые последствия. Вызвал его государь и повелел – жениться.

На ком?

А соберем смотрины, там и невесту выберешь.

Кого?

Найдем. Но лучше, чтобы без клана за ее спиной, а то замучили уже бояре. Одни Милославские чего стоят! Можно, кстати, последовать примеру Владимира – и найти какую-нибудь персиянку или грузинку…

Впрочем, по здравому размышлению, пришли к мысли, что связываться не стоит. И вскоре была найдена Мария Алексеевна Ржевская. *

* точная дата рождения девушки неизвестна, только род Ржевских, но авторский произвол подвинул ее поближе. Прим. авт.

Достаточно красивая, неглупая, неизбалованная – род был не слишком богатым и влиятельным, зато многочисленным. А это давало надежду стравить их с Милославскими – пусть друг другу гадости делают, меньше времени на воровство и кляузы останется. Софья, прочитав фамилию новой царицы, долго хохотала, а потом предложила произвести ее брата Юрия в чин поручика.

Ну да и ладно, пусть будет.

Плюсом было и то, что девушка не оканчивала Софьиной школы. Просто жила, получила домашнее образование – не слишком плохое по этим временам. Так что пусть выходит замуж, детей рожает, а воспитанием их найдется кому заняться. Мальчиков – в царевичеву школы, в Дьяково, девочек тоже обучать…

Главное не допустить таких, как Николай Второй, который в двадцать два года раз и навсегда прекратил свои занятия. А чего учиться, давай жениться – и править! Вот и результат…

Или это закономерно?

Софья не собиралась над этим задумываться. Жизнь шла своим чередом. Женить надобно племянника, да и самой бы мальчишек женить пора, Аленку замуж выдавать, внуков повидать – чай уж не девочка, сорок лет стукнуло. По здешним временам – более чем солидный возраст. Мать всего на пять лет старше была, когда умирала.

Время, Господи, как летит неумолимое время…

* * *

Император Леопольд был недоволен – и сильно. Казалось бы – в чем проблема? Турок выгнали, Вену отстроили, налоги подняли – все прекрасно? Ан нет. Хотелось-то большего. Была Венгрия – и нет ее. Кусочек-то остался, а большую часть сожрали. И не вернут, чуяло его сердце. Ракоци так за это время размножились – говорят, Илона Зриньи третьего внука ждет, что всех не перебьешь. А если и удастся, все равно скажут, что кто-то выжил. Замучаешься от самозванцев отмахиваться. Да и русский государь за плечом Наталии Ракоци – фигура немаловажная. Хоть и безразличны были Европе те варвары, а все же Леопольд отлично знал, что русский государь своих в беде не бросит. Так что покушаться на его сестру – отдача замучает.

Негодяи русские, мерзавцы поляки – все они, они виноваты, а то кто ж еще?!

Леопольд размышлял над ситуацией – и тем неприятнее она ему казалась.

Страна разорена войной, да турки и теперь не угомонились. Несмотря на то, что у них идут постоянные вялотекущие стычки с русскими, они все равно топят корабли, совершают набеги… саранча проклятая!

А Людовик?

То, что он чуть попритих, не значит, что окончательно успокоился.

Грустно, грустно было Леопольду. И на свой стол он смотрел с плохо скрытым отвращением. Можно подумать, там что-то приятное встретится.