Читать книгу - "За гранью - Марк Энтони"

Остаток ночи они провели без сна, теснясь вокруг разведенного костра и прислушиваясь к шелесту ветра в ветвях и зарослях сухой травы. Чуть в стороне гигантским призрачным курганом высились, смутно белея во мраке, обломки обрушившейся Белой башни.

Они едва успели выбежать наружу, как все титаническое сооружение озарилось ярким сиянием. Свет пробивался через отверстие входа, сочился из мельчайших трещин в стенах и вырывался из обломанного шпиля, подобно взрезающему ночную тьму кинжалу. Это явление продолжалось всего несколько мгновений, затем свет внезапно померк, и башня начала оседать. Стены ее, начиная с верхних этажей, с ужасающим грохотом рушились внутрь, а когда все кончилось, на месте бывшего оплота рунных магов осталась лишь огромная груда битого камня — достойное надгробие на могиле ушедшего вместе с его обитателями искусства. А четверо чудом уцелевших людей вернулись в покинутый в вынужденной спешке лагерь, где их ожидал приятный сюрприз: разбежавшиеся при появлении Бледных Призраков лошади вернулись и мирно пощипывали травку поблизости.

Трэвис запахнул свой дорожный плащ и украдкой покосился на освещенные пламенем костра лица спутников. Фолкен и Бельтан вышли из переделки без видимых повреждений, хотя правая рука рыцаря все еще оставалась холодной, как лед, и плохо сгибалась в суставах. Сам он вроде бы тоже перенес испытание без особых последствий для организма, если не считать ощущения глубокой опустошенности во всем теле и легкого головокружения. Серьезно пострадала одна Мелия. Они завернули ее во все имеющиеся под рукой одеяла и уложили у костра поближе к огню. Вскоре после возвращения в лагерь она пришла в сознание, но ее до сих пор бил озноб, а обычно смуглая кожа приобрела нездоровый пепельный оттенок. Мелия лежала молча, неотрывно вглядываясь в языки пламени. На лице ее застыло странное тревожное выражение.

— Он коснулся меня, — внезапно прошептала она; в голосе волшебницы явственно угадывались отголоски пережитого кошмара. — О, как мне было холодно! Как ужасающе холодно!

Трэвис и Бельтан, не сговариваясь, умоляюще посмотрели на Фолкена, но тот как будто не замечал их взглядов, сосредоточив все внимание на Мелии. Его обветренное лицо дышало состраданием и заботой. Неожиданно бард повернулся к Трэвису и вполголоса попросил:

— Будь добр, принеси, пожалуйста, мою дорожную котомку.

Трэвис с готовностью кивнул и тут же исполнил просьбу.

Фолкен порылся в мешке и извлек из его глубин пригоршню сухих листьев златолистника, предусмотрительно прихваченных во время ночевки в одном из придорожных Кругов.

Он растолок их в кружке, залил кипятком, дал несколько минут настояться и протянул благоухающий терпким ароматом напиток Мелии. Та осторожно отпила глоток, потом осушила кружку до дна. Эффект проявился немедленно: губы ее порозовели, а озноб, хотя и не прекратился полностью, заметно ослаб. Мелия несколько раз моргнула, и взгляд ее янтарных глаз вновь сделался осмысленным.

— Благодарю, Фолкен, — сказала она с признательностью. — Как раз то, что мне было нужно. Теперь можете не волноваться: со мной все будет в порядке. Только отдохну немного. — Лицо Мелии по-прежнему оставалось бледными, но голос обрел прежнюю уверенность, и в нем больше не угадывалось только что звучавшего безнадежного отчаяния. Она бросила взгляд в сторону развалин Белой башни; глаза ее округлились от удивления и вопросительно обратились на собравшихся вокруг мужчин. — Чем там все закончилось? Я ничего не помню!

— Трэвис сумел связать руну основания, — сообщил бард. — После этого заработала защитная магия башни, развоплотившая Бледных Призраков.

— Связал руну? Ты уверен? Фолкен утвердительно кивнул.

— Выходит, древнее искусство связывания рун все-таки еще сохранилось на свете! Что ж, это объясняет тот случай в талатрине, когда Трэвис изобразил Синфат вместо руны света.

— Ты права, — согласился бард. — Наше маленькое осложнение не перестает удивлять меня своими сюрпризами.

Трэвис поспешно сжал правую руку в кулак, ощутив знакомое покалывание в ладони.

Фолкен тем временем вкратце поведал Мелии о том, что произошло в башне после ее обморока.

— Это была кровь, Мелия, — закончил он свой рассказ. — Кровь некроманта. Когда руна основания треснула во второй раз, из трещины хлынула кровь!

Волшебница еще раз скользнула задумчивым взором по белеющим в отдалении обломкам башни.

— Полагаю, теперь мы можем наконец ответить на вопрос, почему Белая башня пала еще много лет назад. Бард шумно вздохнул:

— Я всегда считал, что всех служивших Бледному Властелину чародеев поголовно истребили после его поражения. Похоже, однако, что кое-кому посчастливилось уцелеть. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, каким образом удалось вязателям рун пленить некроманта, могу только предположить, что после Войны Камней мощь черного мага сильно ослабла. Иначе они с ним никогда бы не совладали. И все же он им отомстил, одержав в конечном итоге победу над убийцами — правда, лишь через сотни лет после собственной гибели.

Трэвис незаметно придвинулся поближе к огню.

— Что-то я не пойму, Фолкен. Зачем им понадобилось убивать э-э… некроманта и орошать его кровью заложенный в основание башни Краеугольный камень?

— Замешанные на крови чары — магия грубая и примитивная, но очень могущественная, — пояснил бард. — Среди вождей варварских племен издавна существовал обычай пить кровь поверженных врагов и замешивать на крови раствор при закладке своих крепостей. Считалось, что сила убитых передается вместе с кровью испившему ее победителю и укрепляет стены возведенных на крови построек. Вероятно, закладывавшие Белую башню рунные мастера придерживались аналогичных взглядов.