Читать книгу - "Книга мертвых - Вольфганг Хольбайн"

— Спасибо, — огрызнулся он, — но я как-нибудь сам о себе позабочусь.

— Ты не понял меня. Дело не в тебе. Я просто не хочу, чтобы пострадали невинные люди. Я не вынесу этого.

Мэл задумался, и раздражение в его взгляде сменилось сочувствием.

— Неужели все настолько плохо? — спросил он.

Я кивнул.

— Хуже. Все еще хуже, чем ты можешь себе представить, Мэл. Иногда мне кажется, что это проклятие. А может, цена за мою силу. — Я рассмеялся, но мне не удалось скрыть горечь в моем голосе. — Я приношу людям несчастье, Мэл. Каждый, с кем я сталкиваюсь, рано или поздно погибает.

— Ты наверняка преувеличиваешь, — возразил Мэл.

— Возможно, — согласился я. — Но подумай о Нике.

— Ник? — Мэл прищурился. — Да, он не заслужил такой смерти, впрочем, как и любой другой человек. Однако Ник был мелким пакостным ублюдком, и рано или поздно это должно было случиться.

— И все же, если бы я не приехал в Нью-Йорк, Ник был бы жив, — заявил я. — Я…

— Ты чемпион по нытью, — перебил меня Говард, который незаметно подошел к нам. Взгляд у него был укоризненный. — Не верьте ему, мистер Мелвилл. Наш дорогой Роберт иногда просто слишком много думает.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так! — вскинулся я.

Говард сочувственно улыбнулся. И это лишь подогрело мой гнев.

— Черт побери, ты ведь сам открыл мне глаза! Ты что, Говард, забыл? Ты чуть в обморок не грохнулся, услышав, что я привез сюда «Некрономикон».

— Давай, посыпай свою голову пеплом, — усмехнулся Говард. — Может, тебе пару козлов на заклание привести? Или ты удовлетворишься тем, что проползешь на коленях до Каноссы?

— Твой друг прав, Боб, — мягко произнес Мэл. — Я не понял и половины из того, что ты мне рассказал, но если эта книга действительно настолько могущественна, как ты думаешь, то ты ни в чем не виноват.

— Это еще почему? — опешил я.

— Потому что дух «Некрономикона», несомненно, позаботился о том, чтобы ты и не подумал оставить книгу в пустыне, дурак ты эдакий, — спокойно сказал Говард. — Мне тоже есть в чем себя винить. Нельзя было отпускать тебя сражаться с Некроном один на один.

Посмотрев ему в глаза, я понял, что на самом деле имел в виду Говард: он никогда не позволил бы мне взять с собой Присциллу.

— Прекратите ссориться, — вмешался Мэл. — Мы уже пришли. Впереди причал, а неподалеку есть лодка. Вы можете подождать меня, пока я заберу ее.

Я посмотрел туда, куда он указывал, и заметил какие-то темные очертания в тумане. Мэл ускорил шаг и скрылся за пеленой тумана, мы же с Говардом и Рольфом подошли к краю причала. Отлив был довольно сильным, и в серой дымке причал выглядел гротескно — он тянулся на сотню футов вперед, покоясь на массивных черных сваях, а внизу блестящими лужицами стояла вода. Влажная древесина заскрипела под нашими ногами. Остановившись на причале, мы стали ждать Мэла с лодкой.

Я оглянулся. Хотя до берега было всего сто футов, пляжа я не видел. Учитывая время года, такого тумана здесь не могло быть, и все же он серой пеленой обволакивал и пляж, и город. Казалось, будто мы стоим на маленьком островке в центре огромной вселенной, состоящей из полупрозрачной серой массы. Меня зазнобило от холода и влаги.

— Вот мы и пришли, — пробормотал я. — Странно. Место как место.

Нахмурившись, Говард смерил меня долгим взглядом и вздохнул.

— А чего ты ждал? — спросил он. — Таблички с надписью: «Здесь была свобода»?

Я не вполне понял его шутку, но мне не хотелось об этом думать. Повернувшись, я сунул руки в карманы и начал ходить туда-сюда по причалу. Туман висел очень низко, и мне казалось — достаточно протянуть руку, чтобы я смог к нему притронуться. Мне чудилось, будто серая завеса наполнена призраками моих страхов.

Я услышал, как ко мне подошел Говард, но даже не поднял головы. Мы и так успели поссориться, а теперь, учитывая мое настроение, я мог нагрубить ему, о чем впоследствии пожалел бы.

— Нам нужно поговорить, — заявил Говард.

— О чем?

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Меня волнует Присцилла. И эта книга.

— Будем говорить прямо сейчас?

— Сейчас, — подтвердил Говард. — Потом, возможно, будет слишком поздно. — Он указал в том направлении, где за серой дымкой скрывалась статуя Свободы. — Не знаю, найдем ли мы там Присциллу, но если найдем, что ты собираешься предпринять?

— Что я собираюсь предпринять? — повторил я и осекся: внезапно мне стало ясно, что я не думал над этим вопросом. — Понятия не имею, — вздохнув, признался я. Да, именно так. И вообще, черт побери, что я должен был делать? Что я мог сделать?

Говард кивнул, как будто и не ожидал другого ответа.

— Ты попытаешься освободить ее, да? — спросил он. — Ты попытаешься разорвать связь ее сознания с этой проклятой книгой?

— А что? — Хотя я прекрасно понимал, о чем идет речь, мне хотелось, чтобы Говард высказал все напрямую.

— Ты уверен, что тебе это удастся? — вопросом на вопрос ответил он.

— Удастся, — заявил я. — Так или иначе.

— Но ведь вполне может случиться, — продолжал гнуть свою линию Говард, — что при этой попытке мы все умрем. А мне бы этого не хотелось.

— Но я могу справиться с этой книгой! — вспылил я. — Однажды я уже сделал это!

— А если и так? — возмутился Говард. — Что ты, черт побери, собираешься делать потом? Отвезти Присциллу в Англию? Ее и эту книгу? Чтобы в Лондоне все началось вновь? Ты действительно хочешь взять с собой книгу, которая может привести к миллионам смертей?

— Я все понимаю, — пробормотал я. — Ты говоришь о другом варианте, ведь так? Ты хочешь убить ее?

— Если это будет необходимо, то да, — твердо произнес Говард. — Я говорю тебе об этом заранее, мальчик мой, потому что ты сын Родерика Андары, и я считаю, что у меня есть перед тобой определенные обязательства. Я не позволю, чтобы эта книга попала в Англию. Или еще куда-нибудь. Я уничтожу ее. Если «Некрономикон» там, то я его уничтожу. Я помогу тебе и даю тебе слово, что сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти Присциллу. Но я не допущу, чтобы из-за «Некрономикона» что-то случилось. Ты поступил правильно, рассказав об этом Мелвиллу. Произошло и так слишком много бед.

Я уставился на Говарда, лишившись дара речи. Я должен был бы злиться, чувствовать отчаяние или ярость. Но я ощущал лишь чудовищный, болезненный ужас.

Потому что я знал: Говард прав. И я не мог отрицать истины.

Однако понимание этого не влияло на мои чувства к Присцилле. Возможно, «Некрономикон» не позволил мне полностью осознать, насколько опасно было привозить его в этот город со всеми его жителями. Но теперь данный аргумент не играл никакой роли. Моя любовь к Присцилле, стремление спасти свою жизнь… Даже это не давало мне права мириться с существованием страшной книги. Как, черт побери, я мог ставить на карту судьбы миллионов других людей только потому, что боялся за собственную жизнь?