Читать книгу - "Страхи мудреца. Книга 2 - Патрик Ротфусс"

Я внезапно поразился: как я вообще мог думать, будто эти люди — дерганые и беспокойные? Каждое движение явно было целенаправленным. Каждый неприметный шажок выражал перемену отношения. Каждый жест был многозначительным.

Мы с Вашет сидели рядом и разговаривали вполголоса, продолжая нашу беседу на атуранском. Она объясняла, что у каждой школы существует договор с сильдийскими ростовщиками. Это означало, что разбросанные по всему свету наемники могут отдавать причитающуюся школе долю своих заработков везде, где ходит сильдийская монета, то есть в любом уголке цивилизованного мира. Эти деньги затем зачисляются на соответствующий счет, так, чтобы школа могла ими пользоваться.

— И сколько же денег наемник отсылает школе? — полюбопытствовал я.

— Восемьдесят процентов, — ответила она.

— Восемь? — переспросил я, показывая ей восемь пальцев. Я был уверен, что ослышался.

— Восемьдесят, — твердо повторила Вашет. — Это стандартный процент, хотя многие гордятся тем, что отдают больше. То же самое касалось бы и тебя, — небрежно заметила она, — если бы у тебя был хотя бы малейший шанс облачиться в алое.

Видя мое изумление, она пояснила:

— Это не так уж много, если задуматься как следует. Школа годами кормит и одевает тебя. Тебе дают жилье. Тебе выдают меч, тебя учат. А за все эти вложения наемник поддерживает школу. А школа поддерживает деревню. А в деревне растут дети, которые надеются в один прекрасный день тоже облачиться в алое.

Она описала пальцем круг.

— И таким образом процветает все Адемре.

Вашет сурово взглянула на меня.

— Теперь, когда ты это знаешь, ты, должно быть, начинаешь понимать, что именно ты украл? — сказала она. — Не просто секрет, а основной предмет экспорта адемов. Ты похитил ключ к выживанию всего города.

Да, это серьезно. Теперь я лучше понимал, отчего так разгневалась Карсерет.

В толпе мелькнула белая рубаха и грубо связанная желтая шапка Шехин. Разговоры прекратились, все принялись собираться в большой круг.

Очевидно, сегодня предстояло сражаться не только Шехин. Первыми дрались два мальчика на несколько лет моложе меня. Ни один из них красного не носил. Они осторожно покружили друг против друга, потом осыпали друг друга градом ударов.

Все произошло слишком стремительно, так что мне было не уследить. Я успел заметить только с полдюжины недооформленных и разрозненных элементов кетана. Бой кончился тем, что один мальчик захватил запястье и плечо другого «спящим медведем». И только когда я увидел, как мальчик вывернул противнику руку и уронил его на землю, я опознал тот прием, который использовал Темпи в кабацкой драке в Кроссоне.

Мальчики разошлись, и двое наемников в красных рубахах — видимо, наставники — подошли поговорить с ними.

Вашет подалась ко мне.

— Ну, что думаешь?

— Они очень быстрые… — сказал я.

Она взглянула на меня.

— Но?

— При этом какие-то бестолковые, — сказал я, стараясь говорить потише. — Поначалу нет, но потом, после того как начали…

Я указал на одного из мальчиков.

— Вот он слишком близко ставит ноги. А второй все время наклоняется вперед, рискуя потерять равновесие. Потому и попался на «спящего медведя».

Вашет кивнула, довольная ответом.

— Они дерутся как щенки. Они молоды и к тому же мальчишки. Они гневливы и нетерпеливы. У женщин меньше проблем с этим. Отчасти поэтому из нас выходят лучшие бойцы.

Я был более чем удивлен, услышав это.

— Женщины — лучшие бойцы? — осторожно переспросил я, не желая ей противоречить.

— Как правило — да, — сказала она так, словно это само собой разумеется. — Конечно, бывают исключения, но в целом женщины лучше.

— Но мужчины же сильнее, — сказал я. — И выше. И руки у них длиннее.

Она обернулась и с легкой усмешкой посмотрела на меня.

— То есть ты сильнее и выше, чем я?

Я улыбнулся.

— Очевидно, нет. Но признайся же, что в целом мужчины крупнее и сильнее.

Вашет пожала плечами.

— Это имело бы значение, если бы боевые искусства были тем же самым, что рубка дров или косьба. Это все равно что сказать, будто меч тем лучше, чем он длиннее и тяжелее. Глупости. Может, для каких-нибудь головорезов это и так. Но после того, как ты облачился в алое, главное — понимать, когда следует вступать в бой. Мужчины полны гнева, и потому у них с этим проблемы. У женщин этих проблем меньше.

Я открыл было рот, потом вспомнил Дедана и промолчал.

На нас упала тень. Я поднял голову и увидел высокого мужчину в алом, вежливо остановившегося на некотором расстоянии. Он поднес руку к рукояти меча. Приглашение.

Вашет ответила жестом. Мягкое сожаление и отказ.

Я проводил его взглядом.

— А о тебе не станут думать хуже, потому что ты отказалась вступать в бой?

Вашет пренебрежительно фыркнула.

— Он и не хотел вступать в бой, — сказала она. — Для него это было бы унижение, для меня — пустая трата времени. Он просто хотел показать, что достаточно отважен, чтобы сразиться со мной.

Она вздохнула и многозначительно взглянула на меня.

— Вот подобные-то глупости и уводят мужчин прочь от летани.

В следующем поединке участвовали двое краснорубашечных наемников. Разница бросалась в глаза. Все выглядело куда чище и четче. Мальчишки суетились как воробьи, барахтающиеся в пыли, а следующие бои выглядели изысканными, как танец.

Многие поединки велись без оружия. Они длились до тех пор, пока один из соперников не сдастся или не будет явно оглушен ударом.

Один бой кончился сразу же: мужчина разбил сопернице нос до крови. Вашет на это закатила глаза, хотя я не мог понять, кем она недовольна: женщиной, за то, что та позволила себя ударить, или мужчиной, который причинил боль женщине.

Еще несколько поединков велись на деревянных мечах. Эти обычно завершались быстрее: даже легкое касание засчитывалось как победа.

— А в этом кто выиграл? — спросил я. Обменявшись несколькими оглушительными ударами и блоками, обе женщины нанесли друг другу удар одновременно.

— Никто, — нахмурилась она.

— Так отчего же они не сразятся снова, если это ничья? — спросил я.

Вашет хмуро взглянула на меня.

— Строго говоря, это не была ничья. Дрен умерла бы через несколько минут, ей пробили легкое. А Ласрел — через несколько дней, после того как рана в животе загноится.

— Так, значит, выиграла Ласрел?

Вашет взглянула на меня с уничтожающим презрением и вернулась к созерцанию следующей схватки.