Читать книгу - "Миднайт. 1. Наместник ночи - Мила Нокс"

На следующий день выводят в большую комнату. Там много людей: все они сидят, опустив плечи, и треплют пеньку. Их лица осунулись, глаза запали. Франциск пытается объяснить, что ему нужно домой, просит выпустить его. Плачет… Но вместо помощи получает удар по голове и ушат ругани. В работном доме никому не интересно, кто они и откуда. Найденные на улице оборвыши должны работать и становиться людьми.

– От лености все пороки, – шепелявит сухонький надсмотрщик. – А труд вас, грешных, исправит!

– Точнее, могила, – шипит одна из старух.

С утра до ночи людям в работном доме приходится трепать пеньку. Их руки разбухли от воды, иссеченная кожа покраснела и покрылась ранками. Белые пальцы Филиппа трескаются от жестких грубых волокон, его лихорадит, он кашляет. Голубые глаза не просыхают от слез, но к вечеру тускнеют, становятся равнодушными, словно бы меркнут. Когда приходит время обеда, детям приносят мерзкую жиденькую кашу с одной-единственной луковицей, которая совсем не утоляет голода. А за просьбу о добавке Франциск получает еще один тумак.

Ночью Франц не спит, решается на побег. Он будит брата. Нужно отыскать выход и вернуться домой! Но сторожа их ловят, и на этот раз тумаками дело не ограничивается. На этот раз побои такие сильные, что Франциск теряет сознание.

Когда он приходит в себя, все окутывает тьма.

Их посадили под замок.

Братья сидят, прижавшись друг к другу, в пропитанной запахом плесени комнате. Окон тут нет. Не ясно, еще ночь или уже день. Темнота со всех сторон. Стены и пол холодные, а подстилки или одеял нет. И еду не приносят: наказанные должны не только помучиться от холода, но и поголодать. Пусть темнота и вынужденный пост сотрут слова, мысли, воспоминания. Чтобы, когда бедняков выпустили, они работали молча. С утра до ночи, как все остальные. Потому что кто-то же должен трепать пеньку.

Дни и ночи сливаются в единую вечность темноты.

В комнате слишком холодно.

Больной Филипп кашляет, хрипит, просит воды, но на просьбы никто не отвечает. По ту сторону двери всегда молчание.

Всем наплевать.

Филипп прижимается к боку Франциска, утыкается горячим лбом в плечо. Франц чувствует пальцами слезы на щеке младшего брата, и его сердце разрывается от боли. Ему страшно и одиноко, и он глядит в темноту, надеясь увидеть свет, но тьма постепенно поглощает его…

Стирает мысли, слова, чувства.

Он задыхается в этой плесени, в тишине, во мраке…

Через несколько часов Филиппу становится еще хуже. Он стонет и бредит в лихорадке, цепляется за брата непослушными пальцами. Франциск мечется из угла в угол, скребет стены и воет, словно загнанный зверь. Бросается на дверь и начинает молотить в нее изо всех сил.

– Откройте! – Голос срывается в хрип. – Откройте! Помогите! Мой брат болен! Помогите нам!

Мрак равнодушен.

Почувствовав слабость своих жертв, окружает их и душит темными путами. Не вырваться. Выхода нет.

«Исправит только могила».

Франциск мечется и кричит не своим голосом.

Его захлестывает волна безумия.

Тело горит, перед глазами расплывается мрак, реальность ускользает… Он падает в туман…

И где-то в пелене забвения нащупывает руку брата. Маленькая и холодная.

– Фил, – плачет Франциск. – Фи-и-ил.

Прижимает к себе близнеца, зовет его по имени.

– Не оставляй меня… – шепчет он сквозь рыдания. – С-с-слышишь?

Но Фил не отзывается.

– Ну же, скажи что-нибудь…

Во мраке ничего не видно.

Щеки младшего брата еще мокрые от слез, но он уже не хрипит. Тело такое безвольное, словно у тряпичной куклы. Франциск держит его за руку, прижимает к себе…

– Пожалуйста… – Он стонет в пустоту все тише и тише. – Пожалуйста… Кто-нибудь…

Франциск погружается в дрему, в нескончаемый кошмар. Его лихорадит и трясет, внутри скручиваются скользкие змеи. От холода и температуры тошнит, но даже вырвать нечем – живот пуст.

Проходит час. Или вся ночь?

И вдруг… откуда-то доносится звон.

Или только мерещится?

Франц слышит, как бьют часы.

Двенадцать раз.

Он открывает глаза и видит серебряный свет. Не веря самому себе, Франциск ползет на четвереньках на это свечение и вдруг слышит голос:

– Однажды ты откроешь дверь снова… Я буду ждать тебя по ту сторону.

Голос глубокий и таинственный, похожий на шепот морских глубин или пение льда…

На пол падает окутанный серебристым сиянием ключ. Свет гаснет, растворяется. Все окутывает полумрак.

– Ключ? – Франц не верит своим глазам. – Это же… волшебство…

Он хватает ключ, кидается к двери – и о чудо! – ключ подходит, створка со скрипом отъезжает в сторону.

– Фил, мы спасены! Фил!

Он тянет брата за собой, но тот без сознания.

Кто-то помогает мальчикам: Франц чувствует незримую, но уверенную и сильную руку, поддерживающую и его, и близнеца. Кто-то отводит взгляды сторожей и помогает братьям выбраться из работного дома. Кто-то приводит их на соседнюю улицу, останавливает кеб и говорит извозчику, чтобы старик сжалился и отвез маленьких потерянных детей домой…

А после все окутывает мрак.

Франциск видит лишь обрывки воспоминаний: он мечется в кровати, из-за туманной пелены доносятся голоса. Франц зовет Филиппа, ищет его рядом с собой, но мать лишь плачет в ответ.

Франц открыл глаза и сел в кровати. Рубашка мокрая от пота, лоб в испарине. Руки трясутся от возбуждения. Он вновь в своей спальне, спустя несколько лет.

Ему уже тринадцать.

Та ночь была давно…

На кровати сидит высокая величавая фигура с крыльями за спиной, освещенная лунным светом. Калике смотрит в окно, на мельницу. Он неторопливо поворачивает рогатую голову, и полумрак пронзают светящиеся глаза.

Ветер молчит. Ждет.

Франциска вдруг осеняет:

– Это ты нам помог тогда?!

Монстр молчит. Наконец медленно кивает.

Это наяву или во сне?

Франциск и сам не знает.

– Да, – отвечает Северный Ветер глубоким величественным голосом. – Это был я.

– Я не узнал твой голос! – Сердце колотится, и Франциск дрожит до самого нутра. – Но почему… Как ты…

– Твой брат умер.

– Что?

Во рту становится сухо.

Глаза Каликса холодные и пустые.

– В ту самую ночь его не стало. Он не выдержал жара лихорадки, в отличие от тебя, и душа покинула тело Филиппа. И он отправился… в Полночь.