Читать книгу - "Трон Знания. Книга 4 - Такаббир Эль Кебади"

Это не тёмное «я», а воин света вытаскивает из ножен меч и готовится к бою. Добро не может бороться со злом, прибегая только к улыбкам и уговорам. Добро должно быть безжалостным к проявлениям ненависти и несправедливости. Если добро станет равнодушным и трусливым, оно превратится в зло.

Вскочив, Малика вскинула руку и направила указательный палец в светлеющее небо:

– Не смей мне мешать!

Через два часа она вошла в покои Галисии. Жестом велела Кенеш убраться. Пересекла ванную и толкнула двери спальни. Створка с оглушительным стуком врезалась в стену.

Галисия протёрла глаза:

– Ты чего?

– Сегодня назначат день твоей свадьбы.

– С Иштаром?

– Ты хочешь выйти замуж за кого-то другого?

– Нет. – Галисия свесила ноги с кровати. – Ты разыгрываешь меня?

– Ты примешь их веру.

– Если надо, я поверю хоть в дьявола.

– Скажешь им, и вылетишь из Ракшады.

Галисия ущипнула себя за ухо:

– Я сплю?

– Тебе дадут другое имя.

– Да ради Бога… – Галисия встала, вновь села. – Мне это снится?

– А сейчас тебя лишат девственности.

– Какой девственности? – пробормотала Галисия, вытаращив глаза.

– Не знаю – какой.

– Малика… а у меня нет девственности.

– Иштар в курсе.

– Кто ему сказал? Ты?

– Он не дурак.

– А кто меня… будет лишать? Разве не муж?

– Нет.

– А кто?

– Мать-хранительница и компания.

Казалось, что Галисию хватит удар. Приоткрыв рот, она часто задышала. Её пальцы забегали по ночной сорочке, разыскивая пуговицы, которых не было. Галисия вцепилась в воротник и оттянула ткань от горла.

– Собирайся, – сказала Малика.

– Я не пойду.

– Тогда они придут сюда.

– Скажи им, что у меня женские дни.

– А потом?

Галисия стиснула ладони:

– Почему ты раньше не сказала, что девственности лишает не муж?

– Потому что не верила, что он возьмёт тебя в жёны.

Вскочив, Галисия затрясла кулаками:

– Ты всё подстроила!

– Не волнуйся. Тебе повезёт.

– Как повезёт? Такое не зарастает.

Малика пожала плечами:

– А вдруг?

– Ты издеваешься?

– Собирайся, Галисия. Нас ждут.

В комнате для проведения ритуала Чести пахло мятой. Цвет витражного окна соответствовал запаху, и белые стены и ковёр утопали в нежно-зелёном свете. Посреди комнаты стоял лежак на высоких ножках, сбоку возвышалась металлическая тележка на колёсиках, на ней находились чаша с ядовито-синей водой и белый ящик с серебряной спиралью на крышке. На столе возле окна лежали книги, листы и ручка. Возле него толпились с десяток старух. Фейхель среди них не было.

После обмена приветствиями вперёд вышла старуха с лицом, похожим на грушу: по всей видимости, это была старшая помощница матери-хранительницы:

– Супруге хазира предначертано родить наследника престола, будущего хазира Ракшады. Мы должны удостовериться, что ты именно та, кто сможет родить здорового, крепкого и  умного ребёнка. – И указала Галисии на стул.

Дворянка присела к столу. Ей велели открыть первую книгу и прочитать текст. Галисия сначала сбивалась, неправильно произносила слова. Потом ей удалось успокоиться. Голос зазвучал непринуждённо, плавно. Шипящие фразы полились как песня.

Затем ей приказали за три минуты выучить наизусть небольшое стихотворение. После чего попросили открыть следующую книгу и решить примеры и задачи. Справившись с математикой, Галисия провалила экзамен по астрономии, но блестяще выполнила задание по географии Краеугольных Земель. Потом ей велели найти на картинках несколько отличий, дорисовать недостающие линии, зачеркнуть предметы, не соответствующие смыслу.

Галисия откладывала в сторону лист за листом, а Малика, стоя за её спиной, не всегда успевала отслеживать правильность ответов. Дворянка чувствовала себя в своей тарелке. И вполне возможно, что только сейчас благодарила Бога и родителей за годы, которые она провела в самой престижной художественной академии Тезара.

Затем ей велели снять чаруш и раздеться догола. Спокойствию Галисии пришёл конец. Пунцовая, трясущаяся от страха, она повесила платье на спинку стула, положила нижнее бельё на сиденье и повернулась к старухам. Покорно открыв рот, показала зубы. Водя глазами и ничего не видя вокруг, вздрагивала от беззастенчивых прикосновений: старухи ощупывали её живот и бёдра, мяли грудь, раздвигали ягодицы, расспрашивали о менструальном цикле. А Малика, приблизившись к двери, с тревогой прислушивалась к тишине в коридоре. Мать-хранительница не придёт.

Галисии приказали лечь. Пошатнувшись, она облокотилась на ложе, обитое непромокаемой тканью, и шумно задышала. Старухи помогли ей забраться наверх, развели ей ноги и, окружив кушетку, взялись за руки. От стены к стене заметались молитвы.

Старшая помощница омыла руки в чаше, установленной на тележке. Запачкав полотенце синими пятнами, достала из ящичка продолговатое яйцо из лунного камня. Прочитав над ним молитву, вставила вытянутый кончик во влагалище Галисии. После паузы протолкнула камень внутрь. Затем с силой нажала дворянке на живот. Яйцо как пробка вылетело на старушечью ладонь.

В комнате воцарилась могильная тишина. Старухи смотрели на белую поверхность камня и не могли пошевелиться. Не зная, чего ей ждать, Малика вжалась спиной в стену.

Вдруг прозвучало ругательство. Малике на миг показалось, что она услышала голос Жердяя. Но Жердяй не говорил на шайдире, и голос был женским. И Малика никогда раньше не слышала, как матерятся ракшады, но поняла, что ругательство было грязным, полным презрения и ненависти.

За ругательством последовал плевок, ещё один и ещё… Старухи стащили Галисию с кушетки и – голую, оплёванную – вытолкали в длинный коридор. Кто-то крикнул: «Здесь грязная женщина». Распахнулись двери, превратив бесконечную стену в светлые проёмы с широкими простенками. Из комнат вывалили обитательницы Приюта Теней.

Галисию гнали по коридору. Она прикрывала руками голову и лицо от плевков и хлёстких ударов ремешками. Со всех сторон неслись оскорбления. Малика брела позади разъярённой толпы и понимала, что не имеет права заступиться за дворянку.

– Что происходит? – прозвучал голос Фейхель.

– Здесь грязная женщина, мать-хранительница, – крикнула старшая помощница.

– Я хочу убедиться.

– Мать-хранительница…

– Я хочу убедиться лично.