Читать книгу - "Сталь остается - Ричард Морган"

— Я так тебе скажу, Дараш, ты натуральный клоун. Да, Ситлоу пообещал меня отпустить. Потому что думал, будто сможет контролировать меня, думал, что мне на все насрать — и на империю, и на лигу. И знаешь, он был прав — мне насрать. — Голос зазвенел от вырвавшейся на волю злости. — Твой обожаемый Джирал Химран — обычное говно, а никакой не вождь народа, и твой папаша, похоже, был не многим лучше. И те, кто у власти в Трилейне, слеплены из того же вонючего дерьма.

— Ты ответишь за это, Эскиат. — Ракан обошелся без драматических жестов, но лицо его потемнело, а глаза обожгли холодом. — Никому не позволено после таких разговоров об империи остаться в живых. Этого требует закон империи, а мой долг в том и состоит, чтобы поддерживать закон.

— Не спеши, Ракан. — Эгар выдвинул подбородок в сторону капитана. — Прежде тебе придется иметь дело со мной. Имей в виду, ладно?

— Сначала ему еще предстоит пережить эту ночь, — хмуро заметил Рингил. — Если не остановим Ситлоу, поддерживать закон будет некому.

— Мы можем и отступить, — сказала Аркет. — Если поторопимся, через три дня будем в Хартагнале. Там стоит гарнизон, по меньшей мере четыреста солдат, и есть гонец. Отправим донесение, и военный губернатор получит его уже через два дня.

— Толково, — согласился Халган.

— Нет, — возразил Рингил.

Аркет вздохнула.

— А по-моему, толково. Подумай сам, Гил…

— Я сказал, нет. Этого мы делать не будем. — Рингил обвел взглядом сидевших за столом, как делал в бытность командиром при Гэллоус-Гэп. — Мы остановим их здесь.

— Гил, у меня семнадцать человек, включая трех здесь присутствующих. Вы двое и я — получается двадцать. Местные разбегутся, как только почуют беду, и тебе это известно не хуже, чем мне.

— Хочешь сказать, как мы и планируем, — усмехнулся Эгар.

Дараш насупился.

— Речь идет о тактическом отступлении.

— Неужели? — Кочевник покачал головой. — Знаешь, у скаранаков есть на этот счет поговорка. «Бегущий стрелу задницей ловит». Если двенды смогут гнаться за нами через болото так же быстро, как прошлой ночью, они легко настигнут нас еще до Хартагнала. Три дня — это еще и три, а может и четыре, ночи. Вы готовы не спать так долго? Готовы драться усталыми, на ходу и, скорее всего, там, где выберет враг? На мой взгляд, дурацкая идея.

— Эгар, я лишь повторю то, что уже сказала Гилу. — Аркет развела руками. — Нас всего лишь двадцать. Сколько их, мы не знаем. Четыре тысячи лет назад эти существа нагнали страху на мой народ так, что Кормчие боятся их даже сейчас.

Махак пожал плечами.

— Сказки про призраков. Не страшней они дракона. Послушайте, прошлой ночью я убил двух двенд и скажу так: умирали они так же, как люди. А уж убивать людей мы все умеем.

— Все боятся того, чего не понимают, — добавил Рингил. — Запомни это, Аркиди. Двенды так же не знают, чего ждать от нас, как мы не знаем, чего ждать от них. Могу сказать одно: рассудительности им недостает. Знаешь, что сказал Пелмараг о вашем жалком, перепуганном гарнизоне в Хангсете? Повсюду люди, носятся в темноте, орут как обезьяны. Только одного срубишь — на его месте уже другой. Как вам такое мнение?

Все молча смотрели на него. Ответа не предложил никто.

— А ты, Аркет? Посмотри на себя. Прикинь, что ты представляешь для них. Они знают вас по легендам, как и мы их. У них в ходу жуткие истории о Черном народе, о том, как вы уничтожили их города и загнали их в серые места. Они говорят о вас полушепотом, как мы о демонах. Точно так же мы рассказывали о чешуйчатых, пока не поняли их. Как до сих пор рассказывают о них в имперских книжках по истории. Послушай, когда мы с Ситлоу пришли в их лагерь, там все были в панике, потому что кто-то из разведчиков подслушал разговор охотников о некоем чернокожем воине. Теперь-то понятно, что речь шла о тебе, но дело в другом. Понимаешь, их напугал всего лишь слух.

Рингил положил руки на стол и на мгновение опустил глаза, а когда снова поднял голову, Аркет перехватила его взгляд, и по спине у нее прошел холодок. В какой-то момент ей даже показалось, что под личиной Рингила Эскиата прячется чужак.

— Когда я учился в Академии, — ровно и бесстрастно заговорил он, — нам твердили, что больше всего нужно бояться человека, который хочет убить тебя и знает, как это сделать. Мы примем бой здесь и преподадим двендам эту истину. Нам по силам остановить их и загнать назад в серые места, чтобы надолго отбить желание приходить в наш мир.

Молчание.

Казалось, момент упущен, и чаша весов уже склонилась не в пользу Рингила, но тут Файлех Ракан прочистил горло.

— А какое тебе до всего этого дело? — спросил он. — Пять минут назад ты твердил, что тебе насрать и на империю, и на лигу, а теперь вдруг призываешь нас дать бой. С чего бы такая перемена?

Рингил холодно посмотрел на него.

— С чего? Я скажу тебе, Файлех Ракан. Все дело в войне. Ты прав, мне наплевать и на вашего императора, и на тот сброд, что правит Трилейном и лигой. Но я не хочу, чтобы снова была война. Я уже воевал однажды, спасал цивилизацию от рептилий. И я сыт войной по горло. Я видел, как умирали мои друзья, как гибли другие. А потом увидел, что такие, как ты, все проссали, профукали ту самую, спасенную нами цивилизацию. Я видел, как они передрались из-за нескольких сотен квадратных миль территории, из-за языка, на котором люди, по их представлению, должны говорить, из-за цвета кожи и волос, из-за того религиозного дерьма, которое они засовывали друг другу в глотку. Здесь, в Эннишмине, я видел, как мужчин, воевавших за все человечество, искалеченных и слепых, выбрасывали из домов вместе с семьями и гнали по дорогам навстречу смерти только ради того, чтобы ваш Акал, так называемый Великий, и его прихвостни могли выставить себя в выгодном свете. Я… закрой свой поганый рот, Ракан, я еще не закончил!

Глаза его полыхнули, и капитан гвардии Вечного трона смолчал.

— Я сам был свидетелем того, как люди, отдавшие войне все, возвращались домой, в Трилейн, и видели, что их женщины и дети проданы в рабство за долги, о которых они ничего не знали, потому что сражались. Я был свидетелем того, как этих рабов продавали в бордели, на фабрики и в благородные дома вашей треклятой империи, тогда как другие, кто не отдал войне ничего, богатели от такой торговли и за счет жертв, принесенных солдатами, их женами и детьми. И я не желаю видеть это снова.

Рингил поднялся. Глубоко, прерывисто вдохнул. Голос его звучал незнакомо, негромко и скрипуче.

— Ситлоу не знает империю, а я знаю. Если мы побежим на юг и если доберемся туда, Джирал пришлет ополченцев, Ситлоу приведет двенд, за ним потянутся частные армии, которые соберет на севере кабал, и тогда все начнется заново. Я не допущу этого. Не позволю повториться. Мы остановим их здесь. Здесь все закончится, и если мы погибнем при этом, что ж, я не сильно расстроюсь. Вы останетесь со мной, а иначе все ваши разговоры о чести, долге и прочем — не более чем поза. Мы остановим их здесь, вместе. Если я увижу, что кто-то пытается смыться, я подрежу поджилки его коню, перебью ему ноги и оставлю на улице — для двенды. И никаких обсуждений больше не будет, как не будет и болтовни о тактическом отступлении. Мы остановим их здесь!