Читать книгу - "Жизнь Кости Жмуркина, или Гений злонравной любви - Николай Чадович"

Прошло несколько лет. Костя Жмуркин, уже давно признанный вменяемым, тем не менее частенько посещал клинику Ермолая Сероштанова, где проходил так называемые «сеансы профилактической психотерапии».

Вот и сейчас, закрыв глаза и расслабившись, Костя лежал на специльном столе в процедурном кабинете, а главный врач, он же владелец клиники, священнодействовал над ним, словно ацтекский жрец, готовящий жертву к закланию.

В последнее время для Кости не было ничего более приятного, чем лежать вот так бездумным и бесчувственным бревном. Сознание меркло, но не угасало, плавно уплывая в мир покоя и грез, где не было ни горя, ни тоски, ни боли, ни тяжких дум, ни угрызений совести.

– Ну все, оживай, брат. – Ермолай осторожно тронул его за плечо. – Закончено!

– Что закончено? – Костя открыл глаза, из запредельных просторов, населенных светоносными серафимами, сразу вернувшись на грешную землю.

– Все закончено. Друзьями мы можем оставаться и дальше, но это наша последняя встреча как врача и пациента. Будем считать, что ты здоров. Ты понимаешь, о чем я?

– Серьезно?

– Куда уж серьезнее. Скажи честно, ты любишь сейчас кого-нибудь?

– Не знаю… Разве что внучку. Хотя и стараюсь подавить это чувство самовнушением. Как ты учил.

– У нее по жизни все нормально?

– Да.

– А как насчет родины? Или бабы какой-нибудь? Про себя самого я уже и не спрашиваю.

– Затрудняюсь ответить. – Костя напряг память. – Как-то не задумывался.

– Ну а ненависть твоя знаменитая? Как она?

– А кого мне ненавидеть? Вроде все нормально… И вообще отстань. У меня сегодня голова что-то плохо варит.

– При чем здесь голова! Ненавидеть, как и любить, нужно всеми фибрами души и тела. До дрожи! До обморока! Как ненавидел протопоп Аввакум! Как любил Ромео! А если ты, брат, затрудняешься с ответом, то какая тут может быть любовь и ненависть…

– Устал я. И любить устал, и ненавидеть.

– То-то и оно. Я давно в тебе это подметил. А сегодня убедился окончательно. Все, опустел ты. Страх остался. Тоска. Но больше ничего. В этом смысле ты полный импотент.

Известие это оставило Костю совершенно равнодушным. Он почесался под рубашкой и стал обуваться. Потом спросил:

– Считаешь, твое шарлатанство помогло?

– Не знаю. И оно, конечно, тоже. Но и годы сказываются. К пятидесяти уже сила чувств не та. Только тебе какая разница? Главное, брат, ты никому не опасен. Проклятье снято. Радоваться надо, а ты нос повесил. Я ведь раньше, честно сказать, побаивался тебя. Всякий раз при встрече блок в своем сознании ставил. Щит от любви и дружбы.

– Нужен ты мне, костоправ несчастный.

– И на том спасибо… Ну давай отметим это дело. Закатимся в ресторанчик.

– Мне внучку надо из садика забрать.

– Нет проблем! Захватим ее с собой. Люблю женское общество.

– Не рано ли ей еще по ресторанам?

– Думаю, что от порции мороженого она по кривой дорожке не пойдет.

– Тогда пошли. Туда на автобусе час езды с двумя пересадками.

– Брат, я достаточно зарабатываю, чтобы взять такси…

Очкастая девочка, прищуром глаз похожая на деда, а изысканными чертами лица – неизвестно на кого, стояла за забором детского сада, вцепившись в его железные прутья, как в тюремную решетку. Даже не принимая во внимание очки, сразу было понятно, какая это умная девочка.

– Здравствуй, – сказал Ермолай, присаживаясь на корточки по эту сторону забора.

– Богаты, так здравствуйте, а убоги, так прощайте, – с достоинством ответила девочка.

– Читает все подряд, – сообщил Костя. – Вот до Даля на днях добралась.

– А как тебя зовут?

– Аурика.

– Странное имя.

– Ничего не странное! Это значит – золотая.

– Знал бы ты, сколько я сил положил, чтобы это имя отстоять, – добавил Костя.

– Хочешь конфетку? – Ермолай протянул ей карамельку, каким-то чудом завалявшуюся в его кармане.

– Не люблю сладкого. От него кариес бывает.

– Не любишь? – Ермолай подмигнул Косте. – А что ты любишь?