Читать книгу - "Телевизор. Исповедь одного шпиона - Борис Мячин"

Как вдруг глашатай на приморской площади закричал:

– Сегодня в честь прибытия в город Киль короля Пруссии Фридриха Великого состоится праздничный концерт, фейерверк и военный парад!

Всё дрогнуло внутри меня. «Это перст судьбы, – лихорадочно думала я, чувствуя, как мои щеки разгораются огнем. – Сами звезды предают в мои руки моего главного врага. Сегодня или никогда я срублю сам корень зла и освобожу мир от человека, который тайно управляет империями, всюду рассылая своих шпионов и возводя на престолы выгодных ему правителей; ведь ежели я уничтожу корень, то ветви засохнут… Нужно только придумать, как пробраться в его покои…»

В узелке у меня лежал, помимо всего прочего, древний украинский пистолет, подарок Чоглокова. «Где же он теперь, мой верный телохранитель? – подумала я. – В каких диких степях он скитается и готовит ли народное восстание, о котором мы мечтали?»

Мое неверие в собственные силы, страх и сомнения улетучились, как пороховой дым. Я снова была княжна Володимерская, и я знала, что я должна сделать. Всё, чему я училась, у Чоглокова и у Кирпичникова, у чеченских старцев и у багдадских дервишей, – всё это должно было стать теперь залогом успеха моей безумной затеи. На последние деньги я сняла комнату в прибрежной гостинице, переоделась в черный мужской камзол, встала на колени и начала горячо молиться.

На город опустился темный и холодный балтийский вечер; влажный ветер трепал ставни, кричали чайки и восторженные горожане, наблюдая распускающиеся в осеннем небе разноцветные огненные лепестки; но мне было не до восхищения фейерверком, я жаждала мести.

Стало совсем темно. Я вышла из гостиницы и пошла к дворцу, где жил прусский король. Вокруг него стояли гренадеры, и мне потребовалось немало времени, чтобы отыскать никем не охраняемую стену; ухватившись за кнорпельверки, я стала взбираться наверх, пока не очутилась на балконе. Я еле слышно отворила дверцу и проникла в кабинет своего врага. На столе лежали различные бумаги и еще всюду стояли оловянные солдатики, означавшие страны, которые намеревается захватить Фридрих. Самая большая оловянная армия двигалась на Париж.

– Действительно, прекрасный концерт, – услышала я хриплый мужской голос. – Я с детства любил эту тему, из Третьего Бранденбургского, соль мажор… Эта музыка проникает в саму душу, оставляя только слезы радости и чувство благодарности Богу за этот чудесный, чудесный мир…

На минуту я снова засомневалась. Человек, который с таким сильным религиозным чувством рассуждает о любви к миру, не может быть негодяем, никак не может…

– Да, кстати, Зильбербург, – сказал всё тот же хриплый голос, – вы нашли вашу русскую княжну? Я недоволен вами… Мы анлевировали всех ее родных: и отца, и мать, и даже ее лифляндскую няньку, а она до сих пор еще жива…

– Считайте, что она уже мертва, мой король, – раздался голос одноглазого торговца книгами, однажды пытавшегося меня убить, здесь, в Киле. – Мы шли за ней по пятам по всей России, потом нашли в Чечне, а еще потом в Баг-гдаде, пока, наконец, не напали на ее след в Квебеке…

– Я не потерплю, чтобы эта девчонка вмешивалась в мои планы, слышите? Я хочу знать, где она…

– Я здесь, ваше величество! – с жаром воскликнула я, распахивая дверь и наставляя пистолет на убийцу своих родных. – Я, княжна Елисавета Володимерская, пришла сюда, чтобы судить вас, за все те преступления, которые вы совершили, и клянусь Богом, сейчас я убью вас, чтобы освободить Европу и Россию от самого жестокого и коварного тирана за всю историю…

Предо мною стоял низкорослый, сгорбленный старик, в халате и ночном колпаке, опиравшийся на палку, это и был король Фридрих. Его морщинистое лицо выражало какую-то особенную брезгливость. Большие, изумленные и напуганные глаза были полны ненависти ко мне. Он отшатнулся, приподнял свою палку и стал пятиться, как ежели бы он увидел привидение.

– Елисавета! – злобно пробормотал он. – Вся в мать, та же русская ведьма…

За спиною Старого Фрица стоял его одноглазый приспешник, но он, в отличие от короля, почему-то не удивился моему появлению, только посмотрел на мой пистолет и кивнул, а потом хлопнул в ладони. Из других дверей вдруг выбежали гренадеры, которые скрутили мне руки и вырвали пистолет; я несколько раз нажимала на спусковой крючок, но пистолет так и не выстрелил.

– Хороший пистолет, – засмеялся одноглазый, взяв в руки мое оружие. – Старинной украинской работы, очень дорогой. Когда-то он принадлежал самому г-гетману Хмельницкому, видите его вензель, вот здесь… Рукоятка из кости камчатского моржа, серебряные г-гвозди, драгоценный лифляндский янтарь без единого пузырька… Если бы вы продали его знатокам, коллекционерам оружия, вы могли бы безбедно прожить остаток своих дней. К сожалению для вас, этот пистолет давно заржавел, и убить им вы сможете разве что таракана в своей гостинице, ударив по нему рукояткой… Наивная девочка! Неужели вы думали, что сможете провести вокруг носа лучшую секретную службу на свете? Мы знали о каждом вашем шаг-ге, с того момента, как вы спустились с канадского корабля, со своим г-глупым узелком, и даже ранее, от своего агента…

– Агента? – недоумевая, произнесла я. – Я не понимаю…

Генрих Зильбербург еще раз хлопнул в ладони, и в комнату вошел… мой гувернер Жак Фурнье, чисто выбритый, в дорогом камзоле и парике; он вежливо поклонился мне и тоже встал за спиной Фридриха.

– Ведь ваш друг Чоглоков предупреждал вас, – хриплым голосом засмеялся прусский король, – чтобы вы никому не верили, кхе-кхе… Даже самым близким людям… Мой верный слуга Жак так долго уговаривал вас остаться в Канаде, все надеялся, что вы образумитесь и откажетесь от своих притязаний на русский престол. Он ведь и в самом деле влюбился в вас… Жак давно служит Пруссии, он регулярно снабжает меня новыми морскими картами… Скоро, очень скоро колесики часов придут в движение… Мы восстановим единую европейскую империю, от Лиссабона и до Санкт-Петербурга; это будет величайший день в истории, день возрождения государства Оттона Великого, единого, свободного и просвещенного немецкого Рейха! Это моя мечта, исполнению которой я посвятил свою жизнь…

– Не может быть просвещенного государства, которым правит тиран, – гордо сказала я.

– Вы так думаете? – брезгливо сказал король. – А вот синьор Макьявелли был другого мнения… Старый итальяшка почему-то был уверен, что истинному государю всё дозволено, потому что у государя, в отличие от обычных людей, есть право… Государь в чем-то подобен отцу большого семейства, долг которого – долг, понимаете? – заботиться о своей семье, обеспечивая ей процветание, и никакие так называемые нравственные законы, совесть и прочая ерунда не должны мешать ему в осуществлении его миссии.

– Первый долг всякого государя в том, чтобы установить в своей стране твердую конституцию…

– Хватит спорить со мной, дрянная девчонка! – завизжал и застучал своей палкой по полу Фридрих Прусский. – Ты никто, чтобы говорить со мною о таких важных вещах! Ты – женщина, а место женщины – на кухне…

– Клянусь вам, – нахмурилась я, – что однажды я займу русский трон. И первое, что я сделаю – объявлю вам войну. Моя мать уже однажды брала Берлин, и я поступлю точно так же. Клянусь, до самой свой смерти…