Читать книгу - "Резервист - Владимир Стрельников"

Наконец начальство отошло от стоящего метрах в ста самолета, село в УАЗ «буханку» и поехало к нам. А возле самолета начали суетиться аэродромные работники. Летчик-испытатель залез в кабину, захлопнул боковую дверцу.

Из остановившейся «буханки» вылезли Тугов, Аверьянов, еще четверо заводских и демидовских начальников. Поднялись на трибуну, уселись на скамью. Тугов встал около стойки с микрофоном. Поднял рацию к уху, переговорил с кем-то, наверное, с летчиком или с техниками. Оглянулся на Аверьянова.

– Внимание. Борт 001. От винта! Запуск!

Голос директора, несущийся из громкоговорителей, шуганул десяток птиц с крыши завода. Винт самолетика дернулся, крутнулся и превратился в прозрачный круг.

Тугов опять прислушался к рации, выпрямился. Вытер рукой пот со лба.

– Борт 001, взлет разрешаю!

И наш самолет вроде бы неторопливо тронулся. Коротко пробежал, оторвался от стриженой травы. И плавно пошел вверх, набирая скорость. Развернулся над Белой, начиная круг над аэродромом. И все это время мы молчали, только рычал двигатель самолета, свистел ветер, орали птицы.

– Борт 001, посадку разрешаю.

Самолетик неторопливо зашел на глиссаду, плавно спустился и коснулся шасси грунта. Прокатился, замедляя скорость, проехал на свое место, следуя указаниям дежурного. Заглушил двигатель.

Открылась дверца, и из кабины вылез пилот. Пошел было к нам, и тут началось…

– Ура, мужики! Качать летуна, качать начальство! – раскатился по аэродрому веселый рев здоровенного токаря из механического цеха.

– Ну шоу начинается, – подмигнул мне Артемьев. – Пошли, поглядим на героя.

Дальше все было, как в фильме то ли про Дикий Запад, то ли про освоение Сибири комсомольцами. Качали летуна, начальников цехов, по неосторожности попавшихся рабочим. Фотографировались возле самолета группами, сняли общий городской снимок с Аверьяном и прочим руководством на трибуне и практически всем пришедшим народом около нее. Как фотограф собирался делать панораму, не знаю, но снимки каждому на следующей неделе обещали раздать. Разбили случайно камеру телеоператору, когда тот полез снимать Аверьяна, толкающего речь с трибуны. Хорошо хоть запасная была.

А потом мы с Олесей слиняли по-английски, так как она устала, и потихоньку пошли домой. Остановились на мосту через небольшой ручей. Внизу искрила вода, порой плескались рыбешки, а иногда появлялась и охотящаяся на них кистеперая рыба.

– Олесь, тебе обязательно ложиться в центральный роддом? Ведь вроде все хорошо? – спросил я жену, глядя на ее задумчивое лицо.

– Володь, ты сам сказал – вроде. Меня и ребенка обследуют, все проверят. Сам знаешь, у тебя группа крови вторая и резус-фактор положительный, у меня третья и отрицательный. У них хорошая, можно сказать, лучшая УЗИ-лаборатория. И еще много чего. Ты что, переживаешь, что я две недели в больнице полежу? Глупый, я же большая девочка, – улыбнулась жена.

– Ты да, а я себя без тебя маленьким мальчиком ощущаю, – пошутил я. – Ты там мгновенно подругами обзаведешься, а я здесь скучай? Буду к тебе каждый вечер ездить после работы.

– Еще чего. Станешь ночами возвращаться, у меня от психа точно угроза выкидыша будет. Не забывай, особое положение пока не снято. Хватит, если пару раз в неделю на часок будешь заскакивать, успеешь засветло, тем более что на воскресенье меня могут и домой отпустить. Ничего, телефон есть, местный скайп адаптировали во внутренней сети, возьму с собой свой ноут, будем переговариваться. И вообще, пошли домой, я рыбы заливной хочу. – Супруга потянула меня за руку.

Протекторат РА, Солнцегорск.

23 год, 9-й день 3-го месяца

– Так, Володя, Малик, Толя и Николай. Вам придется в следующий понедельник ехать в Порто-Франко. Прибудут станки на базу «Северная Америка», необходимо проверить комплектацию, документацию, ЗИПы, инструменты. Кроме того, поможете в Порто-Франко при выгрузке с поезда и погрузке в порту на наши сухогрузы. Как раз уголь выгрузят, а обратным рейсом станки перевезут. Может быть, и до Солнцегорска получится, смотря какая навигация по Амазонке в нашем течении будет. Нет, выгрузите в Береговом, и на трейлерах сюда. Кроме вас едут Артемьев и еще два электронщика из Демидовска, тоже груз получать будут. – Марина дочитала распоряжение, глянула на нас. – Ребят, все ясно? Готовьтесь.

– Марин, елки-моталки! Ты же знаешь, я жену в роддом кладу на обследование! – возопил я, схватил молоток и шарахнул им по верстаку.

– Володь, знаю. Но что могу сделать? Ваш черед, ребята, ваше дежурство. А насчет Олеси не беспокойся, Центральный роддом в Демидовске – крепость. Сам увидишь. Ничего с твоей женой не случится. Ребята, смотрите позитивнее – прокатитесь за счет протектората через весь континент, обратно по морям пройдетесь. Сейчас дороги наши подчистили, конвои намного быстрее ходят. Даже не конвоями их сейчас называть стали – караванами. Разницу видите? Зайдете за бумагами и командировочными в пятницу. Пока, мальчики. – И Марина ушла.

– Пока, девочка, – пробурчал я, возвращаясь к сборочному чертежу стапеля для СУ-2. – Блин, ну обрадовали, все настроение псу под хвост.

– Не переживай. Ну скатаемся, какие проблемы? – Колян потянулся так, что роба затрещала на могучих мускулах. Он и так парень здоровый был, так еще здесь по новой в «качалку» ходить стал. Нарастил мяса на мясной диете, хоть на ринг в Нью-Рино выпускай, в шоу-боях, где здоровяки друг друга на канаты бросают.

– Тебе, Коль, никаких, а мне дом оставить не на кого. Впрочем, это мелочь, найму мальчишек, и огород польют, и кота с псом накормят. Другое дело – жена беременная. Ей лишняя нервотрепка напрочь не нужна. Нужно сегодня с Олесей переговорить, успокоить. – Я снова принялся изучать чертеж. – И еще Аверьян взялся за нас. Ты погляди, как планами загрузили. При Союзе в том мире так не работали, пожалуй. Мы ведь после обеда станок закончили, а уже новый стапель дали, у меня к концу работы руки отваливаются. Хорошо, сутки длинные, отдыхать получается неплохо.

– Володь, там так не платили, – засмеялся Малик. – Отец рассказывал, что жили в бараках, носили после войны только рабочую одежду. Разжились немного к концу пятидесятых.

– Кое-где и в восьмидесятые хреново было, – заметил хмурый Семеныч, подошедший к верстаку. – Почему Союз развалился? Не только потому, что три хитрых мужика собрались выпить в Беловежье. Все устали от такой жизни. Потому и понадеялись на лучшее. Ну и пофиг всем было, пожрать искали повкуснее хоть что-то.

– Ты чего смурной такой, Семеныч? – поинтересовался Толька. – Прям как туча?

– Да в Демидовск ездил, на суд. Игнатьевых судили за вчерашнее. Мужу дали два года на шпалах, жене восемь месяцев исправительных работ на рыбзаводе РА в Береговом, – Семеныч расстроенно махнул рукой. – Правда, могут половину срока потом на условно-досрочное заменить, после отсидки.

Вчера и позавчера у нас в городе произошел не очень хороший случай с новоприбывшими. Один из токарей, Сергей Игнатьев, мужик сорока лет, уже три раза попадался выпившим на производстве. Первый раз его просто пропесочили, второй раз вынесли предупреждение. На третий раз штрафанули на ползарплаты. А во вторник, после мероприятия, тот завалился поддатый к Тугову, начал махать «макаровым», кричать, что всех перестреляет и так далее. Тугов ранил его в плечо из своего «таураса». У него не такой, как у меня, а на базе «Кольта М1911», но калибр тоже 9×19, а как директор стреляет, я на стрельбище видел. Мне до него еще расти и расти. Потом директор вызвал медичку из нашей медсанчасти и патруль из комендатуры. Причем поведение начальства никаких отрицательных эмоций у меня, например, не вызвало. Да и у всех старожилов тоже. Новички удивились, но им растолковали, что здесь нельзя угрожать оружием, могут и пристрелить в порядке самообороны. А когда Игнатьева несли в «воронок», приехавший из Демидовска, на комендачей набросилась его жена. Одному попыталась расцарапать лицо и схватила, дура, его за автомат. Ну и получила ногой в живот и тоже в «воронок» в наручниках уселась.