Читать книгу - "Последние часы. Книга I. Золотая цепь - Кассандра Клэр"

– Ой, по-моему, я забыл надеть носки, – объявил Джеймс, и Люси уставилась на него, как на чокнутого. Он поднялся и направился к выходу под прикрытием обеденного стола, стараясь, чтобы Люси не видела его ноги. – Я вернусь через минуту.

Джеймс вышел в коридор и помчался по лестнице в мансарду, перепрыгивая через две ступени. Он вдруг понял, что ему стало гораздо легче двигаться – как будто он сбросил с плеч тяжкое бремя, которое носил последние несколько месяцев, даже не подозревая о его существовании. Добравшись до площадки третьего этажа, он решил рассмотреть бумагу, подсунутую ему Мэтью: это было письмо, адресованное Люси Эрондейл, и адрес на конверте был написан рукой Консула. Джеймс сразу узнал почерк.

Дверь в тренировочный зал была отворена. Это было просторное помещение, и его сделали еще просторнее несколько лет назад, объединив с соседней частью мансарды. Отполированные доски пола были покрыты матами «татами», с потолочных балок свисали канаты с узлами для того, чтобы легче было карабкаться. Зал освещали колдовские огни, а сквозь окна, расположенные высоко под потолком, проникал тусклый дневной свет.

Корделия стояла в северной части комнаты перед высоким серебристым зеркалом, сжимая в руке Кортану, меч с золотым клинком. На девушке была одежда для тренировок, должно быть, принадлежавшая Люси; туника и рейтузы были ей малы и коротки, и над обувью были видны щиколотки.

Она развернулась, взмахнула мечом, словно в танце. Смуглая кожа девушки, покрытая потом, ее ключицы, шея блестели в свете колдовских факелов. Волосы выбились из прически и падали на спину, словно водопад из осенних листьев. Джеймс подумал, что девушка и Кортана похожи на поэму, написанную огнем и кровью.

Должно быть, он невольно сделал движение, и Корделия обернулась; широко распахнутые глаза ее сверкали, грудь часто вздымалась. Джеймс почувствовал какой-то толчок, укол в сердце. В мозгу промелькнуло смутное, расплывчатое воспоминание: Корделия, лежащая рядом с ним на постели, прикосновение ее шелковистых волос к его щеке, тепло ее бедра…

Он сделал над собой усилие и выбросил из головы непрошеные мысли; ничего подобного с ним никогда в жизни не случалось, это точно. Может быть, это фрагмент вчерашнего сна?

Он вытащил из кармана письмо и протянул девушке.

– Маргаритка, – заговорил он. – Я тебе кое-что принес.

За много лет Корделия научилась тренироваться в одиночку. Отец всегда говорил ей, что живой партнер необходим для освоения некоторых аспектов обращения с мечом: например, как можно научиться разворачивать меч под нужным углом во время поединка, если никто не пытается оттолкнуть твой клинок своим? Алистер тогда возражал, что обучение Сумеречных охотников отличается от обучения обычных людей: им редко случалось сражаться с противником, вооруженным мечом, и гораздо чаще – с монстрами самой причудливой формы.

Корделия хихикала, Элиас в негодовании поднимал глаза к потолку и сдавался. В конце концов, они так часто переезжали с места на место в поисках климата, подходящего для отца, что ни Корделия, ни Алистер при всем желании не могли бы подыскать себе постоянных партнеров для тренировок. Брат и сестра не подходили друг другу ни по росту, ни по телосложению. И поэтому, когда Люси вышла, чтобы выпить чашку чаю, Корделия принялась тренироваться, как обычно. Почти каждый день она повторяла одни и те же маневры, раз за разом отрабатывала последовательность движений, до тех пор, пока они не становились для нее такими же естественными, как спуск по лестнице. Она подняла Кортану, развернулась вокруг своей оси, прыгнула вперед, выставив перед собой меч – и едва не потеряла равновесие от неожиданности. В дверях стоял Джеймс. Корделия замерла и несколько мгновений пристально смотрела на него. Он сегодня выглядел как-то иначе, не так, как всегда. Но в чем заключалось это отличие, она не могла бы сказать. Одет он был как обычно, в утренний пиджак и серые брюки; черные волосы пребывали в беспорядке. Под глазами залегли тени, но это было понятно: ведь он вернулся домой чуть ли не под утро.

Корделия убрала меч в ножны, укрепленные на спине, а Джеймс в это время извлек из кармана какой-то конверт и с улыбкой протянул ей; она разглядела на конверте имя Люси, написанное от руки.

– Почему ты решил, что письмо для меня? – удивилась она. Пальцы ее слегка дрожали, когда она взяла у Джеймса конверт и начала вскрывать его.

– Мэтью сказал, – ответил он. – Сейчас он отвлекает Люси в столовой, но, боюсь, это ненадолго.

– Нет, все в порядке, я не против того, чтобы Люси узнала, – улыбнулась Корделия. – Если бы я не доверяла ей, я бы не попросила прислать письмо на ее имя.

– Понимаю, – сказал Джеймс. – Но это твое письмо. Можешь прочесть его сейчас. Если хочешь остаться одна, я уйду.

– Нет, не надо, – пробормотала Корделия, глядя на строки, написанные рукой Шарлотты. – Нет, прошу тебя, останься.

«Дорогая Люси,

Надеюсь, это письмо благополучно дойдет до тебя, а также до нашей милой Корделии. Боюсь, что не смогу сообщить вам никаких новостей: в связи с нынешней тревожной ситуацией дело Элиаса Карстерса отодвинулось на второй план. Да, мы действительно предприняли попытку допросить Элиаса при помощи Меча Смерти, но, к несчастью, это не пролило никакого света на происшедшее, потому что Элиас совершенно не помнит событий той ночи. Все очень запутанно. Пожалуйста, передай Корделии мои наилучшие пожелания. С нетерпением жду возвращения в Лондон и встречи с вами.

С любовью,

Шарлотта».

Корделия тяжело опустилась на подоконник.

– Я ничего не понимаю, – прошептала она. – Почему он не помнит битву?

– О чем ты? – нахмурился Джеймс. – Что случилось?

– Ты знаешь, что моего отца скоро будут судить, – медленно проговорила она. – В Идрисе.

– Да, – ответил он. – Мне не хотелось вмешиваться не в свое дело. Я даже не расспрашивал Люси о подробностях, хотя мне было любопытно. – Он сел рядом с Корделией на подоконник и продолжал: – Не буду тебе лгать. Я слышал разные разговоры и слухи. Но я никогда не верю слухам. Люди достаточно болтали всякой чепухи обо мне и моей семье, и чаще всего говорили неправду, так что я предпочитаю судить обо всем сам. – Он положил руку ей на запястье. – Если ты хочешь рассказать мне всю правду, я с радостью тебя выслушаю, но это решать только тебе, Маргаритка.

Руки у него были теплые, загрубевшие от мозолей, покрытые шрамами. Джеймс стал другим, снова подумала Корделия. Более… земным, настоящим. Он больше не витал в облаках, в ином мире, нет, он сидел здесь, на подоконнике, рядом с ней, он слышал ее, смотрел на нее.

И она рассказала ему все: о том, что последние несколько лет ее отец тяжело болел, что из-за него они вынуждены были скитаться по всему свету в поисках подходящего климата, о том, как он согласился помочь Конклаву и возглавил вылазку Сумеречных охотников. Рассказала о последовавшей за этим катастрофе, аресте, их путешествии в Лондон, о предстоящем суде, об ее, Корделии, попытках спасти отца.