Читать книгу - "Близкие люди - Екатерина Лесина"

И при оружии. И она взяла за руку Розочку, а та – Машку. Так они и выходили, вчетвером. То есть, Святослава несли, Астра же держалась рядом.

До госпиталя.

– Идем? – Святослав набросил ей на плечи свое пальто, еще холодное, только-только с гардероба принесенное. – Там Матвей машину прислал, довезут с комфортом.

– Идем, – Астра потрогала тяжелую ткань.

И пальто у него пахнет… им пахнет.

Надо бы спросить…

…вдруг он не помнит, что произошло там, в лесу? В первый-то день и Астру не узнал, когда она тихонько пробралась в его палату. Отдельную выделили, охрану поставили, но… людям нужен сон, а она умеет ходить тихо.

И пришла, чтобы убедиться, что живой.

Помочь, может, раз уж стала почти нормальною дивой. А он открыл глаза и уставился на нее, и во взгляде его не было узнавания.

Потом же улыбнулся и спросил:

– Ты кто?

– Астра.

– Звезда, – Святослав кивнул и глаза закрыл. – Это хорошо… ночью без звезд никуда.

И за руку ее взял.

Осторожно так.

Но не узнал. Определенно, не узнал.

Потом еще Анатолий Львович сказал, что это остаточная эйфория от переизбытка силы, что изменения сознания лишь внешний эффект.

– Дифференциация энергетических потоков, – он говорил это, явно сомневаясь в том, что правильно поставил диагноз. – Дополнительная. Никогда подобного не видел и, честно говоря, не знаю, чего ждать…

Он хотя бы говорил.

Те, другие, приехавшие вместе с Казимиром Витольдовичем, больше молчали, а если и открывали рот, то чтобы задать очередной вопрос. Не Астре. Ее они будто бы опасались, а вот остальных осматривали весьма тщательно.

– Задолбали! – не выдержала однажды Ниночка. – Откуда я знаю, почему энергетические линии изменили рисунок? Они у меня это спрашивают?! Это пусть они мне скажут!

Когда она злилась, то силу не удерживала, и та выплескивалась вовне к радости древнего больничного фикуса, принесенного в палату Анатолием Львовичем, чтоб поживее было.

Он так сказал.

Астра же тогда еще подумала, что Ниночке дарили гвоздики и хризантемы, и еще даже гладиолусы из старого сада, принадлежавшего бабке ее бывшего то ли жениха, то ли ухажера. Но никак не старые фикусы, прокуренные, пропитанные дымом и больничными запахами.

Ниночке фикус понравился.

Она ему тоже.

И к концу недели тот зазеленел, вытянулся, выплюнул пару тяжелых глянцевых листьев. Да и вовсе преобразился, сделавшись будто больше, солиднее.

– Устала… почему Эвелинку отпустили, а нас держат?

– Ее не отпустили. Ее перевезли, – ответила Калерия, которая к происходящему относилась с удивительным спокойствием.

– Ага… в Москву.

– Скорее в Ленинград, – Виктория сделалась молчалива и задумчива, хотя она и прежде не отличалась болтливостью.

– Почему?

– Там лучшие целители. Да и… этот ее…

– Упырь? – фыркнула Ниночка, но без обычного раздражения. – Что? Можно подумать, большая тайна. Упырь, он упырь и есть. Не будешь же теперь делать вид, будто ничего не знаешь. Может, ее вообще сейчас не отпустят, закроют в каком-нибудь институте…

Голос стал жалобным.

– Не закроют, – Астра расчесывала волосы Розочке. – И нас выпустят. Просто… хотят убедиться, что мы не пострадали.

– Не пострадали? Да я… у меня тетя умерла, между прочим! – голос Ниночки сорвался на визг, впрочем, успокоилась она довольно быстро. – А меня даже на похороны не выпустили… и как теперь быть?

Виктория подошла и обняла ее.

А Ниночка отталкивать не стала, но сама вцепилась в рукав старенького халата. Так и стояли…