Читать книгу - "Искажение - Вадим Панов"

– Мне не нравится Айзерман, – произнёс Авадонна, глядя на сухопарого. – Он нас ненавидит. Он такой же, как я, только с той стороны.

– Сейчас это нормально, – проворчал Ястребиный. – А потом останешься только ты.

Карлик поднял глаза и твёрдо пообещал:

– Я всегда буду исполнять твои приказы, Гаап. Любые приказы.

– Поклянёшься? – очень серьёзно спросил Ястребиный.

– Поклянусь. – Авадонна знал, что скоро придётся поклясться, был к этому готов, и потому ответ получился искренним. – Явлюсь, когда прикажешь, и поклянусь на крови.

* * *

– Наш мир не так прекрасен, каким казался в детстве, но не настолько плох, чтобы опускать руки. Он разный, и в этом его достоинство: иногда мир страшен, иногда – вызывает восхищение, иногда мы его не замечаем, двигаясь по жизни с шорами на глазах, иногда обижаемся, считая, что недополучили подарков. Мир переменчив, но мало кто задумывается об этом, предпочитая жить теми эмоциями, которые вспыхивают здесь и сейчас: радуемся, когда нам хорошо, и стискиваем зубы, преодолевая трудности. Мы торопимся и часто не замечаем, что счастливы, принимаем подлинное счастье за очередную светлую полосу, не понимая, что вот оно – долгожданное, то самое, ради которого стоит жить. Торопимся так, что пропускаем его, теряем, а обвиняем в потере мир, несправедливый и безжалостный лично к нам…

– Разве не так? – тихо спросила женщина.

Кирилл вздрогнул, посмотрел на пульт и удивлённо покачал головой: заговорившись, он машинально принял телефонный звонок и не заметил, что монолог превратился в диалог.

– Добрый вечер, сестра-полуночница, – улыбнулся он, спасая положение.

– Добрый вечер, Амон, – грустно ответила женщина.

– Как мне тебя называть?

– Неважно.

– Вижу, ты крепко обижена на мир?

– Чёрная полоса изрядно затянулась, – подтвердила женщина.

– Что случилось?

– Иногда кажется, что меня прокляли.

– Всё сыплется из рук?

– Не всё, – вздохнула она. – Высыпалось однажды, а получилось – навсегда. И я не могу собрать жизнь обратно.

– Рассыпанную жизнь невозможно собрать, её нужно строить заново. Шаг за шагом, кирпичик за кирпичиком, а главное – из другого материала.

– Мне нравится тот материал, который у меня был.

– Ты любила, сестра, – догадался Кирилл. – Крепко любила.

– Какая разница? – грубовато отозвалась женщина.

– Разница в том, что я ничего о тебе не знаю, сестра-полуночница, а ты вряд ли позвонила, чтобы соврать. Здесь только ты, я, ночь… и миллионы слушателей, но для них и для меня ты – всего лишь голос в темноте. Тебе не перед кем держать лицо, сестра-полуночница, а лживый разговор не имеет смысла – ты лишь потратишь моё время и не позволишь поговорить с тем, кому действительно нужно что-то сказать. Или крикнуть. Или спросить совета. Если ты не готова открыться, то положи трубку, подумай, вздохни глубоко…

– Я любила! – перебила Кирилла женщина. – Теперь я понимаю, что любила так, как никогда в жизни. И я была счастлива. А потом… Потом я обрела всё на свете, Амон, действительно, всё, поверь, включая власть, но потеряла любовь. – Она выдержала короткую паузу. – Как думаешь, Амон, любовь стоит всего на свете?

– Ты мне скажи, – тихо ответил Кирилл. – Ты знаешь правильный ответ.

– Если я знаю ответ, то зачем звоню?

– Потому, что боишься его произнести, сестра-полуночница, не вслух – себе. Ты боишься сказать себе то, что давно знаешь, и потому хочешь, чтобы ответил я.

– А ты не ответишь?

– Я никогда не отвечаю, сестра – только советую, и только тем, кто растерян и не знает, чего хочет.

– Я не знаю!

– Ты снова лжёшь, – размеренно произнёс Кирилл. – Точнее, пытаешься солгать. И пытаешься сказать себе, что слаба, хотя давным-давно забыла, что такое слабость.

– Мир несправедлив!

– К тебе?

– Ко всем!

– И что же делать, сестра? Как поступить с миром, который несправедлив?

Несколько секунд в эфире царила полная тишина, затем женщина едва слышно ответила:

– Есть отражение, в котором я счастлива… и я хочу его отыскать.

– Отражение?

– Счастье… – Она судорожно вздохнула. – Я потеряла счастье, рассыпала вместе с жизнью и любовью, и теперь перебираю отражения, пытаясь отыскать то, в котором до сих пор живёт моё счастье. Такое отражение есть, обязательно есть… Я отыщу его и верну.

– Отражения наполняют мир, а не подменяют его.

– Это – подменит, – твёрдо возразила женщина.

– Что в этом случае станет с миром? – вдруг спросил Кирилл.

– Мир станет чуточку справедливее.

И она отключила связь.

Несколько секунд Амон молчал, слушая короткие гудки, а затем негромко сказал:

– Я не знаю, что произошло у нашей сестры, но догадываюсь, что очень страшное. Я не могу её судить и не стану оскорблять жалостью. Скажу лишь, что тот, кто гонится за тенью, обязательно позабудет дорогу на свет. И я… я хочу поставить для нашей сестры замечательную песню.

Послышался щелчок, и ночную тишину эфира наполнили грустные слова: