Читать книгу - "Мистерия - Вероника Мелан"

Док мог не проводить анализ, чтобы понять, что ее рот доверху заполнился слюной, как тируанский грот водой.

– Не объедайся.

Тайра помотала головой.

– Не буду.

К этому моменту они поменялись местами – теперь дама сидела у стола в кресле, а Стив вытянулся на диване и тщательно пытался не допустить момента, когда веки слипнутся окончательно.

– Ты спи. Отдыхай. Я поем аккуратно.

– Пей побольше воды.

– Угу. А ты потом мне расскажешь, как все называется? Вот эти красные дольки и зеленые кружочки…

– Расскажу. – Помидоры и огурцы подождут, потому что он, кажется, уже спал. Усталость сморила тело – навалилась душным, но уютным покрывалом, призывала расстаться с мыслями, приказывала соскользнуть в дрему окончательно.

Прежде чем сделать это, терзаемый любопытством Лагерфельд не удержался и спросил.

– Слушай, Тай… А чем вы там на Архане подтираетесь, если не бумагой?

Несвоевременный вопрос – понятное дело, – но такой интересный. Не заснет ведь, пока не узнает.

Напротив уже с аппетитом жевали. Булькали водой и разве что не прихрюкивали от удовольствия.

Губкой, она сказала? Сваленной из козьей шерсти губкой, которая хранится рядом в чане с чистой водой?

Как ужасно, должно быть, подтираться шерстью, подумал Стив, засыпая. И негигиенично.

Тереть задний проход махровым комком?

Услышь подобное Эльконто, глумился бы над жителями Архана следующие три года, если не дольше. И хорошо, что Дэйна здесь не было. Хорошо и плохо. Стив по нему скучал… скучал, да, но не прямо сейчас – сейчас он вообще ничего не чувствовал и ни по кому не скучал.

Сейчас он был счастлив.

Потому что уже почти спал.

* * *

– Это что, издевательство?

Дрейк стоял в центре затемненной комнаты.

Информационный кристалл лежал на полу – из него, рассеиваясь и превращаясь в груду непонятных символов, обозначений и букв, лился к потолку серебристый свет. На уровне глаз, похожий для Джона на полную белиберду, висел принесенная из Мистерии подсказка-ответ – взрывающее мозг нагромождение из полузнакомых и незнакомых знаков – полночный бред спившегося ученого-математика.

– Точно издевательство. – Изрек Сиблинг, потратив на изучение голограммы еще минуту.

Его собеседник молчал. Тер подбородок, сверлил взглядом знаки и изредка шевелил поджатыми губами.

– Думаю, это формула.

– Ты смеешься?

– Самая сложная формула из всех, что я когда-либо видел.

– Да уж, непростая.

Прозвучало ядовито. Джон знал, что любой представитель Комиссии способен обрабатывать в уме с огромной скоростью сложнейшие информационные пассажи, включающие в себя трехмерные алгоритмические функции, но то, что висело перед глазами, не просто требовало много времени на анализ – оно вообще, по его мнению, не решалось.

– Это не может быть ответом, да? Или может?

– Судя по всему это ДОЛЖНО быть ответом. И нам придется его понять.

Сиблинг давно не ходил в школу. Он вообще в нее не ходил – не в привычном смысле, – но в этот момент отчетливо ощутил жгучие эмоции ученика, желающего сбежать с урока.

Понять? Это?!

– Думай, Джон. Думай. У нас мало времени.

Заместитель вздохнул. Спросил, не прилагается ли к данной задаче инструкция, получил подзатыльник в виде тяжелого взгляда и принялся думать.

Мда. Каральки, дробные значения, кубические корни из поделенных на четверть октагонов.

– Понимаешь что-нибудь?

– Не понимаю.

– Вот и я тоже. Хотя некоторые вещи кажутся мне знакомыми.

– Мне тоже. Свербит в мозгах, но не складывается. Вот это, например, обозначение зацикленной в секунде бесконечности?

Дрейк проследил взглядом за указующим пальцем Сиблинга.

– Хм. – Молчание. И снова молчание. До противного длительное молчание и мысль «а вдруг не решат?», а следом обрадованный выдох Дрейка. – Слушай, а ты прав. Это зацикленная в секунде бесконечность. А слева, видишь этот знак?

– Вижу.

– Это обращенная внутрь по течению первородная энергия металла.

– Поделенная на синус из катратета?

– Из двоичного катратета.

– Уму непостижимо…

– Да почему же? – Стоило Дрейку зацепить первую нитку из сложного математического клубка, как тот, к немому восторгу Джона, начал раскручиваться. Распадаться на части и соединяться в верном порядке – уже понятном, правильном порядке. – Смотри. Треугольный кантон – это временная спираль, обнуленная в первичном цикле. Дальше следует шестизначный гримм…

– Сплетение шести первосфер?

– Да. 21 – это количество Ли на кубический сантиметр пространства. 0.801 – это нестабильная материя, 0.1423 – порядок двухуровневых ионов, кортеримм – это отражающий частицы света газ…

– Мы умеем производить такой?

– Умеем. Тут все… – Дрейк едва слушал Сиблинга; он застыл с приоткрытым в благоговении ртом и нездорово блестящими от возбуждения глазами, – тут же все на самом деле понятно!

– Понятно?!

Джон ушам своим не верил.

– Да, понятно! Эта формула действительно создает очень тонкий и прочный щит, сквозь который не пройти.

– Почему?

– Да потому что он поворачивает время вспять. Только делает это в конкретно выделенной территории – тонком слое, который обуславливается вон тем значением справа. 0504 иолит, видишь? Значение можно изменить, и тогда щит станет шире. В рот мне ногу, но это шедевр, Джон! Настоящий шедевр!

Мда, ругательные словечки Эльконто прижились и в разуме Великих.

– Получается, все, что касается щита, будет переноситься во времени?

– Да, на секунду назад, как будто прикосновения не было. Как же я сам не догадался? Болван, идиот…

С последними двумя определениями Сиблинг бы поспорил. Но ему стало не до того – его сердце радостно колотилось о грудную клетку – Дрейк справился, Дрейк разгадал загадку, сложил формулу, понял ее!

– А ты уверен, что распознал ВСЕ элементы?

– Уверен. Потому что как только понимаешь один, те, что стоят рядом, осознаются автоматически.

Джон хмыкнул. Наверное, осознаются они лишь теми, кто носит фамилию Дамьен-Ферно, не иначе.

– А как же Бернарда?

– А что Бернарда?

– Ведь Бернарда путешествует по мирам. Как щит повлияет на нее?

– Да никак! – Начальник радостно хлопнул себя по бедру. – Она «прыгает», вообще не касаясь внешних пределов нашего мира, то есть он ей до лампочки.