Читать книгу - "Наука Плоского мира - Терри Пратчетт"

Гарри Джерисон как-то предположил, что еще до того, как динозавры стали доминирующей формой жизни, многие млекопитающие были уже приспособлены вести дневной образ жизни, в связи с чем у них развивалось зрение. По мере того как динозавры начали доставлять им все новые проблемы, млекопитающим пришлось «уйти в подполье» – прятаться под землей в течение светлого времени суток. А если ты ночное животное, то тебе требуется хороший слух. Вот эволюция и позаботилась, чтобы снабдить млекопитающих великолепными ушами, в том числе и теми самыми тремя косточками. Однако животные сохранили и остроту зрения. Так что когда млекопитающие вновь вышли на дневной свет, в их распоряжении одновременно оказались и хороший слух, и хорошее зрение. Подобная комбинация дала им существенное преимущество над большинством остальных конкурентов.

Млекопитающие произошли от рептилий триасового периода, известных как терапсиды. В основном они были небольшими и шустрыми хищниками, хотя среди них порой встречались и травоядные. По сравнению с остальными пресмыкающимися, терапсиды не произвели бы на вас особенного впечатления, однако их скрытный образ жизни постепенно привел к появлению отличительных особенностей. Так, диафрагма позволяет дышать более эффективно, что особенно полезно при быстром беге. Она же дает возможность детенышам одновременно и дышать, и сосать молоко. Изменения обычно эволюционируют не по отдельности, а все в комплексе. Волосы согревают, а чем ты теплее, тем быстрее можешь двигаться, и так далее.

Но из-за этого не так легко понять, когда именно звероподобные ящеры, предки терапсид, превратились в ящероподобных млекопитающих. Впрочем, как мы уже замечали, у людей вечные проблемы с пониманием изменений. У эволюции не существовало никакой особенной точки перелома, а был долгий и тернистый путь постепенных превращений[68]. Первые ископаемые останки, которые можно определенно считать принадлежащими млекопитающему, имеют возраст 210 миллионов лет. Это был так называемый морганукодон. Вообще говоря, это землеройка, вероятно ведшая ночной образ жизни и, наверное, насекомоядная, а также очень может быть, что и яйцекладущая. Недоброжелатели Дарвина яростно возражали против предков‑приматов. Интересно, как бы они отреагировали на яйцекладущую насекомоядную землеройку? Но если лично вы проблемы в этом не видите, то для вас есть хорошая новость: те зверюшки были довольно смышлеными. Не то чтобы это была какая-то особо разумная землеройка по сравнению с рептилиями, из которых когда-то эволюционировала. Правда, следует признать, что остальные терапсиды в целом были тупы, как… К сожалению, мы не можем сказать, что они были тупы, как полено, – деревьев тогда не было. Ну, скажем, тупы, как доисторический папоротник. Но это было только сначала.

Откуда нам известно, что те первые землеройки были млекопитающими? Зубы! Зубы чаще всего становятся окаменелостями. Именно поэтому для определения вида давно умерших животных палеонтологи используют прежде всего зубы. От многих видов всего-то и осталось, что зуб или два. К счастью, по ним довольно много можно узнать о бывшем обладателе. Прежде всего, чем больше зуб, тем больше животное: зуб современного слона имеет размер с целую мышь, то есть кем бы ни было неизвестное животное, если у него такой зуб, оно явно больше мыши. Если вам повезет найти челюсть целиком – еще лучше. Форма зубов поведает, чем питалось животное: жевательные зубы предназначены для перетирания растений, заостренные – для мяса. Еще больше можно понять по расположению зубов в челюсти. Морганукодон совершил настоящий прорыв в строении зубов: когда он сжимал челюсти, его зубы сцеплялись, что позволяло замечательно ловко откусывать кусочки мяса или разгрызать насекомых. Впрочем, за это ему (а впоследствии и нам с вами) пришлось дорого заплатить. У рептилий зубы растут по мере надобности: как только старые выпадают, на их месте появляются новые. Мы же на всю жизнь получаем только два набора: молочные у детей и настоящие у взрослых. Если мы потеряем взрослый зуб, заменить его можно только искусственным. А виноват в этом не кто иной, как морганукодон, которому очень хотелось получить преимущество в виде плотно сцепляющихся зубов. Для этого пришлось поддерживать их взаимное соответствие, что было бы сложно сделать, если бы зубы постоянно менялись. Вот так и вышло, что они остановились на двух комплектах, и нам с вами приходится довольствоваться тем, что есть.

Из всего этого можно сделать несколько выводов. Имея всего два набора зубов, морганукодон должен был изобрести способ выкармливания детенышей, отличающийся от того, которым пользовались рептилии с их неограниченным запасом зубов. Челюсть детеныша не может вместить полный комплект зубов взрослой землеройки, а если зубы вырастают лишь дважды за всю жизнь, ты не можешь позволить себе роскошь поменять их, когда твоя челюсть увеличится в размерах. Самое простое решение – это совершенно беззубые новорожденные. Но чем же их в таком случае кормить? Очевидно, чем-то питательным и легкоусвояемым вроде молока. Поэтому, скорее всего, морганукодоны сначала научились производить молоко, и лишь затем получили свои зубы. По этой самой причине их и можно с полным на то основанием назвать млекопитающими.

Удивительно, сколько всего можно узнать по нескольким зубам.

По мере развития и диверсификации видов млекопитающие эволюционировали в два основных типа: плацентарные (когда мать вынашивает детеныша в матке) и сумчатые (донашивающие детенышей в «сумке»). Сумчатые, которые немедленно промелькнут у вас перед глазами, наверняка будут кенгуру. Наверное, потому, что они умеют замечательно быстро и ловко прыгать. Вот пример из книги «Последний континент»:

«– А как на кенгурином будет: «У меня для тебя есть задание чрезвычайной важности»? – вкрадчиво‑невинно поинтересовался Ринсвинд.

– Кстати, хорошо, что спросил…

Сандалии почти не шелохнулись. Ринсвинд вылетел из них, будто стартующая ракета из поддерживающих опор, и приземлился на уже бегущие в воздухе ноги.

Некоторое время спустя зверь догнал его. Кенгуру передвигался легкими длинными прыжками.

– Почему ты убегаешь? Ты ведь даже не дослушал.

– У меня длительный опыт пребывания в собственной шкуре, – огрызнулся Ринсвинд. – Я ЗНАЮ, что будет дальше. Меня опять втянут в историю, которая меня не касается. А ты просто‑напросто галлюцинация, вызванная сытной едой на пустой желудок, так что даже не пытайся остановить меня!

– Остановить тебя? – удивился кенгуру. – А на фига? Ты движешься как раз в нужном направлении»[69].