Читать книгу - "Книга - Ефимия Летова"

На глаза наворачиваются слёзы, а Тельман отвечает:

— Остался ещё один.

Он ведёт меня дальше, открывая новую дверь на смотровой площадке, и я внезапно слышу какой-то звук — ровный гул, такой знакомый, такой… неожиданный здесь.

— Это…

Открывшееся взгляду пространство небольшое, неожиданно светлое — гладкий камень цвета топлёного молока отражает тёплый свет лампин, крошечных, но многочисленных фонариков, разбросанных по стенам и потолку. Прямо передо мной — округлая неглубокая чаша, заполненная водой, в центре которой бьёт самый настоящий фонтан в виде цветка с сомкнутыми лепестками.

Для засушливого Криафара — настоящее чудо.

— Не ругай меня за расточительность, — тихо говорит Тельман. — Это только на сегодня. Завтра пойдём творить добро направо и налево, моя инициативная, гуманная и прогрессивная Вирата. Но я просто не смог придумать ничего другого тебе в подарок. Не свою же статую у Гаррсама заказывать…

Я смеюсь, а потом шальная мысль приходит в голову. Снимаю корону — сначала с себя, а потом с Тельмана, сажусь на бортик, обозреваю архитектурное чудо — вода здесь на разных уровнях, где-то по колено, где-то по грудь. Сбрасываю шлёпанцы, спускаю ноги вниз, прямо в воду и касаюсь пальцами колеблющейся водной поверхности.

Тёплая.

Тельман смотрит на меня, как на сумасшедшую. Впрочем, к изумлению примешивается изрядная толика восхищения.

— Можешь покрутить пальцем у виска, — советую я и спрыгиваю в бассейн — как была, босиком, но в платье. Ткань моментально намокает, облепляет бёдра и голени.

— Зачем?!

— Если ты думаешь, что я ненормальная… В Травестине так делают.

— А если я не думаю, что ты ненормальная?

— Тогда залезай за мной.

Тельман медлит несколько мгновений.

— Ну же. Иди сюда.

Он медленно расстёгивает пуговицы на своей рубашке. Я отворачиваюсь, хотя вообще-то не собиралась стесняться или бояться чего-то. Что я там не видела?! Но непрошенный жаркий румянец заливает щёки. Делаю несколько шагов к центру, встаю прямо под струи. Вода течёт по лицу, по волосам. Платье прилипает к груди, и я чувствую себя голой, хотя фактически это не так.

— Прости меня. Если бы не ты, я бы всё разрушил. Я и так почти всё разрушил.

— Я сама тебя таким придумала, — шепчу я куда-то ему в подбородок. — Мы оба виноваты.

Тельман расстёгивает мелкие мокрые пуговички моего платья с трудом, а я смотрю в огромное, от пола до потолка окно на лиловое небо. Не закрываю глаза даже во время поцелуя, даже когда платье тяжело соскальзывает вниз, даже тогда, когда Тельман мягко-мягко увлекает меня вниз, в воду. Сжимает руки на моём животе в замок, целует шею и плечи.

— Я ошибся. Ты ненормальная, Вирата Крейне. Но в нормальную я бы и не влюбился.

— А ты влюбился?

И вдруг мне становится страшно, безумно, невероятно страшно. Не из-за близости. Я вспоминаю слова Тиры Мин о том, что действие приворотного артефакта должно было пройти после первой брачной ночи. А если всё дело не в нём, а если его влечение ко мне пройдёт без следа, а если…

— Не бойся, — почти беззвучно говорит Тельман мне на ухо, по-своему истолковывая моё напряжение. — Ничего не бойся, моя храбрая Крейне.

— Ты не понимаешь, — бестолково говорю я. — Ты…

Он закрывает мне рот поцелуем.

— Ничего не бойся.

Шум воды кажется оглушительным, небо вертится где-то над нашими головами, и я мысленно машу на всё рукой.

Пусть будет, как будет. Сейчас я хочу его, хочу быть с ним, чувствовать его целиком. Что бы там ни случилось завтра. Что бы там ни было в моей прошлой жизни.

— Я не боюсь, — отвечаю я, обнимая его за шею. — И да хранят меня каменные драконы от постели Его Величества… А про бассейн там ничего не сказано.

* * *

Несмотря на изумление, плескавшееся в глазах Тельмана, когда я залезла в воду, что-то такое этот хитрый криафарец несомненно планировал — иначе не притащил бы пару огромных пушистых покрывал, успешно выполнивших роль полотенец. И несколько меховых шкур, лёгкий перекус и сладкие горячие напитки, чтобы иметь возможность никуда не уходить, закрыться здесь же от ночных заморозков до утра.

Утра, которого я вдруг начинаю бояться как персонального Рагнарёка. Потому что я ничего не хочу терять из того, что обрела здесь. Создала и обрела. Это моё. Мой мир, мой мужчина, даже пустыня со всеми живущими там тварями — моя!

Апельсиновый рассвет начинает настойчиво разливаться по бледнеющему лиловому небосводу, и я выбираюсь из одеял и подушек, из объятий спящего Тельмана, одеваюсь и выхожу на смотровую башенную площадку.

Если влечение Тельмана ко мне было наведённой иллюзией… что ж, пусть так. Значит, мы начнём знакомиться заново. Значит, он влюбится в меня заново. Я никуда его не отпущу и никому не отдам. Я останусь здесь. Буду его женой, буду Виратой Криафара и со всем разберусь: с болезнями, с артефактами, с убийцами, с огненной Лавией и остальными магами, со всем.

Вот и всё.

И мне вдруг становится легко. Легко и хорошо — если не считать какую-то напряженную звенящую нотку внутри. Самое сложное — решение — уже принято.

Я смотрю на расстилающийся передо мной Криафар, и не сразу понимаю, что кто-то стоит за спиной. Открываю рот, чтобы пожелать Тельману — кому же ещё! — доброго утра.

Что-то узкое, жёсткое, шершавое на ощупь, резко обхватывает шею, боль пронзает позвоночник, отдаваясь в рёбра.

Неправильная, слишком острая боль. Тьма отвоёвывает кусочки неба — лиловые и апельсиновые вперемешку.

А потом всё вокруг становится тьмой.