Читать книгу - "Капитан Пересмешника - Мира Вольная"

— Я ничего не сказал, — буркнул волк.

— Не всегда надо произносить слова вслух, чтобы они были услышаны, господин кок, — в голосе василиска послышалась улыбка. — Закройте, пожалуйста, глаза, мой капитан.

Я послушно смежила веки, чувствуя кожей невесомое плетение и чужую энергию, опутывающую сознание.

— Может быть немного прохладно, не пугайтесь.

Я только кивнула. В конце концов, хуже уже точно не будет. Лекарь работал неспешно, но очень внимательно, виток за витком осторожно накладывая свое заклинание. Действительно стало немного прохладно.

Сначала у висков, как невесомый обод, потом у основания головы, на темени, а потом и по всей голове. Мне казалось, что я даже выдыхаю облачка пара, но глаза открывать не решалась. А мужчина продолжал работать. Прохлада от головы распространилась по всему телу, легла поверх прозрачным плащом, убрала из горла стон, а из глаз готовые снова пролиться слезы, расслабила сведенное судорогой тело, успокоила кричащее сердце, словно спела ему колыбельную.

Действительно легче.

— Все, мой капитан, — убрал ладони с моей головы василиск.

— Я больше не ваш капитан, Гидеон, — улыбка вышла горькой. — Я вообще больше ничей капитан.

— Разве, дело здесь в наличии судна? — приподнял бровь мужчина. — Если я вам больше не нужен, мой капитан, я вернусь в деревню. Мне не стоит здесь находиться, это место меня не признает.

— Благодарю вас, Гидеон, вы можете идти, — поклонилась в ответ я, с трудом выдавив из себя какое-то подобие кривой улыбки. Было по-прежнему тошно и больно, но эта боль… Она больше не занимала все мои мысли, как будто опустилась под воду, а я стояла и смотрела на нее с трапа.

— Ты готова? — шепнул на ухо Тивор, напряженно наблюдая за приближением канонира и Вагора.

— Нет, но я это сделаю, — осторожно шагнула на влажный песок, облизала с губ соль. Нашла глазами Калеба с сияющим осколком в руках, с шумом втянула в себя воздух и сделала следующий шаг. Потом еще один и еще. В руках Сайруса сверкнул серебряными искрами ларец с кровью. Я зажмурилась на миг. Остальные, заметив мое появление, облегченно выдохнули.

— Мы все разделяем твою боль, капитан, — криво улыбнулся наг, чуть приподняв уголки губ. — Мы все чувствуем тоже.

— Знаю, — взяла я шкатулку. Руки дрожали. Правда в том, что мне от этого не легче. Наверное, каждое существо, сталкиваясь с потерей, считает, что его боль не похожа ни на чью другую, что никто не сможет понять, разделить это чувство. Я исключением не была.

— Спасибо, капитан, — низко склонил голову Тим, когда я проходила мимо.

— Спасибо, капитан, — повторил его действия Роско, я постаралась не морщиться.

— Спасибо, капитан.

— Спасибо, капитан.

— Спасибо, капитан, — прохрипел Брогар.

— Спасибо, капитан.

— Спасибо, капитан.

— Спасибо, капитан, — Лиам стянул с головы свой пестрый платок.

— Спасибо, капитан.

— Спасибо, капитан.

Эти бесконечные «спасибо» в итоге слились в одно, и снова ранили не хуже кинжала, или ядовитого шипа морского ежа, что уже вошел в тело, но не глубоко, а лишь под кожу, причиняя настоящие мучения. Я не хотела этой благодарности, она была мне не нужна, она заставляла острее чувствовать свою вину, снова и снова вспоминать тихие стоны рынды.

— Ветер, помоги, — прошептала я одними губами, очень хотелось зажать уши обеими руками.

— Ты должна это слышать, птичка. Должна знать. Сейчас эти слова причиняют тебе боль, — зашептал в самое ухо Тивор, — но придет время, и они принесут облегчение.

— Я сомневаюсь, — покачала головой.

— Верь мне, — просто сказал волк, чуть сжав мою ладонь.

— Спасибо, капитан, — последним поклонился эльф, неуверенно, с опаской протягивая мне осколок. Я высвободила свою руку, протянула ее к кристаллу и замерла, так и не коснувшись. Он словно обжег мне пальцы. Я смотрела, как внутри плескается и переливается стихия, закручивается в вихри и небольшие смерчи, и слышала все тот же прощальный колокол, плач западного ветра.

Вдох.

Выдох.

«Какой же ты яркий, мой «Пересмешник». Какой же ты теплый.

Прости своего глупого капитана, я смогла дать тебе жизнь, но не смогла сохранить ее. Я люблю тебя, мой Ник. Мой мальчишка-сорванец».

— Кали? — позвал квартирмейстер, я вздрогнула и сжала пальцы на теплом осколке. Сжала до боли и прошла мимо, ступила на мост.

Я шла и считала шаги, чтобы не думать, стискивая в одной руке ларец, в другой — кристалл. Шла и смотрела себе под ноги, слыша, как сзади идут Тивор и мои пираты. Если не считать шума волн, которые с каждым моим вдохом накатывались на берег все чаще и чаще, то тишина стояла почти неестественная, свет бесовской Белой Луны, отражаясь от воды, бил по глазам пытаясь ослепить, вкус соли на губах стал почти невыносимым, настолько, что от него начало драть горло. А я все считала шаги.

Десять. Двенадцать. Четырнадцать. Шестнадцать. Восемнадцать.

Восемнадцать — и я перед алтарем.

Я чуть подняла голову и уставилась на почти собранную звезду, лишь с левого края которой оставался небольшой темный промежуток.

Как же их много. Какие же они разные. Какие все сильные.

Они искрились, бурлили, тоже жили. Почти гипнотизируя танцем стихий внутри, а вокруг висела такая сила, что подкашивались ноги. И здесь тихо не было. Здесь пел океан. Нет. Не пел. Его голос был бы почти идеальным, если бы не… Если бы в нем доставало силы, если бы он так не дергался и не дрожал, если бы не какой-то почти незаметный недостаток, не интуитивное чувство, что что-то не так. Не боль, разрывающая виски.

Я открыла ларец, достала первый флакон с кровью и вылила его содержимое на осколок земли. Тот дрогнул, и дрожь пробежала по мраморному полу — его Хранителя звали Паш, он погиб в горах Самиры, когда мы искали осколок тьмы. Пираты затянули покаяние Ватэр.