Читать книгу - "Южная роза - Ляна Зелинская"

— Это наш с Алексом брат, — ответила Ромина, не глядя, — идеалист, который наслушался речей Бартоло и отца о свободе Трамантии. Дядя его науськал, и он по недоумию устроил нападение на кортеж генерала Корнелли, но его поймали и в итоге тоже повесили. Бедная мама! И как я считаю, никакая свобода Трамантии не стоит такой цены. Если бы мужчины в нашей семье были чуть-чуть умнее, они бы понимали, что вся эта борьба за свободу обречена на провал. Но проклятое горское упрямство и гордость не давали им возможности видеть правду. В итоге в живых остались только мы: Алекс, присягнувший королю и предавший свою семью в глазах отца, и я, не патриотка в душе, молившаяся о скорейшей победе южан. Да ещё проклятый дядя, который сбежал в горы, в отличие от нашего отца. Так что, если говорить о том, люблю ли я Волхард? Люблю. Но бываю здесь не слишком часто, чтобы не тревожить свою совесть и воспоминания.

— А вы, синьорина Миранди, что думаете? Моя сестра права? — раздался внезапно за их спинами голос Форстера. — Стоит ли этот кусок земли того, чтобы жертвовать за него жизнью?

— Алекс! Медведь тебя задери! — воскликнула Ромина. — Подкрадываться к женщинам — дурной тон! Мог бы при дамах быть более галантным.

Форстер обошёл их и присел на плед по другую сторону от Ромины.

— Ну, я же дикарь — мне простительно, — он усмехнулся, сорвал колосок и принялся его жевать, — так что скажете, синьорина Миранди? Как считаете, мне тоже следовало взять ружьё и начать бегать по лесам, пугая синие мундиры? Или вы находите вполне достойным моё занятие овцами?

Габриэль смутилась и отвела взгляд, потому что Форстер смотрел на неё хоть и с обычной своей усмешкой, но при этом очень внимательно.

— Я не знаю, — ответила она тихо, — и не могу ответить за вас. Это зависит от того, во что именно верите вы. В свободу Трамантии или в овец.

Он улыбнулся и спросил:

— Хм, вы ушли от ответа весьма изящно… Хорошо, перефразируем. А что бы сделали вы на моём месте?

— Я не знаю всех обстоятельств, но, если говорить абстрактно… Вы хотите спросить: ушла бы я в лес, защищать свободу страны, или осталась, чтобы защищать своих близких? — Габриэль посмотрела на Форстера.

— Да. Именно так, — он снова улыбнулся, — вы уловили суть.

— Если бы от меня зависела жизнь тех, кого я люблю, их здоровье и будущее, то я, наверное, выбрала бы второе — защищать их. Потому что я согласна с тем, что сказала Ромина: без тех, кого любишь — это всего лишь кусок земли.

И она отвернулась, потому что не могла больше смотреть в лицо Форстеру: слишком уж обжигающим был его взгляд.

— То есть, вы считаете, что можно и предать свои принципы ради тех, кого любишь? — спросил Форстер.

— Если речь идёт об их жизни, то, думаю, да, — ответила она, разглядывая Йосту, несущего из рощицы дрова.

— Или продать свои принципы? — переспросил Форстер уже тише.

Габриэль посмотрела на него и увидела тот самый лукавый прищур, который сопровождал все его вопросы с «двойным дном».

— «Продать»? Вы о том, что «всё в этом мире продаётся», да? — она усмехнулась.

— А вы не забыли, — улыбнулся Форстер в ответ.

— Как и вы. Но вы снова всё путаете, мессир Форстер, — она тоже улыбнулась, и тут же смутилась, потому что поймала на себе внимательный взгляд Ромины, — одно дело, когда «продать» свои принципы приходится ради спасения жизни или здоровья тех, кого любишь. И совсем другое, это сделать то, что однажды советовали мне вы — «продать подороже то, что у меня осталось: молодость, красоту и родовую кровь», наплевав на свои внутренние убеждения. И всё это только ради того, чтобы жить более комфортной жизнью. Нет, мессир Форстер, я не считаю, что это равнозначно. В первом случае — это жертва ради тех, кого любишь. И она благородна по своей сути. А во-втором — это просто предательство по отношению к себе. И на второе я бы не пошла ни при каких обстоятельствах.

Повисла тишина, и Габриэль стало даже как-то неловко — кажется, она снова сказала что-то лишнее.

— Кстати, я же обещал показать синьору Миранди пещеры! — воскликнул Форстер вставая. — А то вижу, что Винс уже втянул его в свой клуб любителей охоты на косуль.

Синьор Грассо стоял поодаль и рассказывал синьору Миранди что-то о своём ружье, сопровождая это слишком эмоциональной жестикуляцией.

— И…кстати, синьорина Миранди, приглашаю вас поехать с нами, там есть то, что вам непременно нужно увидеть, — Форстер подал ей руку.

— И что же это? — спросила она осторожно.

— Ангельские крылья.

— Ангельские крылья?

Габриэль перевела взгляд на Ромину, но та лишь улыбнулась и ответила:

— Он прав, вам стоит посмотреть на Ангельские крылья. И не спрашивайте, что это. Сначала это действительно нужно увидеть.

— Ну же, синьорина Миранди, не бойтесь. Я уверен — вам понравится.

И ей ничего не оставалось, как согласиться. Габриэль подала руку, и Форстер помог ей подняться с пледа.

Ромина осталась в роще, сославшись на усталость. И они поехали вчетвером: Форстер, синьор Миранди, Йоста и Габриэль. Ханне, как ни странно, мессир Форстер велел оставаться у костра, за что та одарила Габриэль убийственно-тяжелым взглядом, но ослушаться не посмела. А синьор Грассо уехал вниз по ручью — осмотреть охотничьи угодья, и это даже обрадовало Габриэль. В отличие от синьора Грассо, Ромина вела себя естественно: не осуждала, не смотрела с любопытством, и была достаточно откровенна, а откровенность всегда располагает к себе. И поэтому сестра Форстера ей понравилась. Зато синьора Грассо ей хотелось избегать всеми силами, стоило только вспомнить, что это именно с ним мессир Форстер спорил на ящик вина, и вот теперь он всякий раз смотрел на Габриэль так, словно этот ящик ему нужно было вернуть хозяину дома.

Они обогнули Голубиную скалу и поехали в гору по едва заметной тропке, первым двигался Йоста, затем Габриэль, а позади мессир Форстер и синьор Миранди — беседовали о пещерах и древностях. Но в их беседе Габриэль не участвовала, она была погружена в размышления о том, что услышала от Ромины о капитане Корнелли.

Она и представить не могла, как глубока пропасть ненависти между Форстером и капитаном. Ведь, казалось бы, поначалу они оба были на одной стороне — офицеры королевских войск… А затем по приказу генерала Корнелли казнят отца и брата Форстера за участие в восстании, и вот уже лейтенант Корнелли вымещает свою злость на несчастных обитателях Волхарда. Почему?

Капитан не произвёл на неё впечатления злобного человека, скорее уж, он очень боялся не оправдать ожиданий отца, и она даже сочувствовала ему, когда он рассказывал о гибели своих сослуживцев под Инверноном. Но и Ромина была искренна в своём рассказе — будучи лейтенантом, он целенаправленно унижал этих людей, чтобы они выдали своего дядю. И это было низко. Одно дело воевать с вооруженными мужчинами, а другое дело — с женщинами, потерявшими своих мужчин…