Читать книгу - "Вечный колокол - Ольга Денисова"

Он внимательно посмотрел на Воецкого-Караваева, который давно ушел в тень, прячась за широкими спинами Совета господ.

- Под лед его! - крикнул кто-то снизу, но его никто не поддержал.

- Князь прав, - поднялся с места старый боярин из Совета господ. - Если речь идет о вражеских лазутчиках, надо накрыть всю сеть. Надо понять, чего они хотят. Волхва нельзя убивать без допроса.

- Я клянусь Новгороду, - поднял руку князь, - я клянусь, что волхв не избежит правосудия!

- Не бросайся клятвами по пустякам, князь, - тихо сказал Свиблов и повернулся к площади. - Я считаю, что в подвалах моего терема охрана будет надежней, чем в подвалах детинца.

- Может, перенесем в твой терем и все службы княжьего суда? - посмеялся старый боярин. - Погоди, ты еще не посадник! У князя - дружина и стража детинца.

- Стража детинца в распоряжении Совета господ, пока нет посадника, - повернулся к нему Свиблов.

- Значит, решать Совету господ. Не утомляй вече этой ерундой.

Млада отправили в детинец в сопровождении десятка стражников, под присмотром людей, которых Чернота Свиблов назвал представителями Совета господ. Он надолго запомнил этот короткий путь под суровыми, тяжелыми взглядами новгородцев, и вслед ему неслись выкрики и проклятья. Он убеждал себя, что ни в чем не виноват и ему нечего стыдиться, он не боялся смотреть им в глаза, но видел в них только ненависть. Да, он говорил себе, что готов и к смерти, и к бесчестию ради того, чтобы задержать в Новгороде ополчение, но, пожалуй, это и было бесчестием, да и смерть маячила впереди вполне зримо, однако ополчения это не задержало.

Горечь, бесполезная и никчемная, осязаемо застыла на губах. Млад не испытывал злости - только беспомощность и горечь. Бессмысленно обижаться на судьбу и тем более - на врагов. Никто не предавал его, никто не заставлял говорить со степени. Он знал, на что идет, и должен был подготовиться и к такому исходу событий: сам Перун предупреждал его. Но с какой легкостью Новгород поверил в явление мертвого Белояра! Словно дети! А между тем, ничего странного в поведении новгородцев не было, Млад мог бы и не сомневаться в том, что подумает вече, едва завидев белый армяк и высокий посох. И Родомил говорил о том, что Новгороду явят нового Белояра. Но он и предположить не мог, что это будет за явление, насколько беспроигрышный ход сделают его враги!

Младу нечего было стыдиться, но каким же горьким оказался этот путь! Если бы руки его не связали за спиной, он бы не удержался и закрыл ладонями лицо. Ему плевали вслед, а у моста, где собрались «малые» люди, два или три камня полетели ему в спину: один из них, попавший по голове, сдвинул треух ему на глаза, и это вызвало злорадный смех. Стража прикрикнула на шутников и помахала бердышами, но смех от этого стал только громче. Млад не оглянулся - смешно смотреть им в лицо, если шапка сползла на глаза…

На другой стороне моста в него полетели снежки и огрызки моченых яблок - стайка ребятишек, ощущая безнаказанность, улюлюкала и бежала за ним до самых ворот детинца. Млад не винил детей - в Новгороде смертью карали только тяжкие преступления: предательство, казнокрадство и поджог. И, увидев перед собой связанного человека под стражей, дети считали себя вправе ненавидеть преступника, их вера в правосудие была непоколебимой.

За крепостными стенами было пусто - только стража на воротах, да женщины из челяди посадника встретились им по дороге к судной палате: они тоже смотрели на Млада со злым любопытством.

Подвал оказался очень глубоким - каменная витая лестница с высокими и узкими ступенями вела вниз так долго, что у Млада закружилась голова и несколько раз он едва не оступился. Но и на этом путь не закончился: узкий проход шел под землей - потолки его кое-где держались на выложенных кирпичом сводах, на которые были уложены просмоленные деревянные балки. Младу показалось, что проход полого идет вниз. Он слышал, что под башнями детинца прячутся подземелья, но не предполагал, что они простираются так глубоко. В какую сторону его вели, он не мог себе представить: на витой лестнице он потерял представление о сторонах света.

Проход вывел в подвал с земляным полом, кирпичными стенами и сводчатым потолком. Обитые железом двери вели на четыре стороны, и старший из стражников недолго колебался, поворачивая направо от прохода.

Узилище, предназначенное Младу, было довольно просторным - не меньше его собственной спальни, - но совсем пустым. Ни клочка сена, ни одной деревяшки, на которую можно сесть. И, понятно, без окон. Млад успел рассмотреть подвал, пока его освещали факелы в руках стражи. Однако дверь за ним захлопнулась без слов, и он оказался в кромешной темноте. И привыкнуть к этой темноте было невозможно: ни лучика света не могло проникнуть в подземелье.

Млад не боялся темноты, но земляная толща над головой давила на него незримой тяжестью. Некоторое время он стоял в растерянности, чувствуя, что задыхается, но потом взял себя в руки, ощупал стены и устроился в углу, подложив под себя полушубок. В подвале было гораздо теплей, чем наверху, но сыро и зябко.

Темнота едва не свела его с ума. Через некоторое время он начал думать, что ослеп, хотя и понимал, что это невозможно. Прошло еще немного времени, когда он понял, что в подвале совсем один: стражники не оставили никого для его охраны и ушли наверх. И одиночество напугало его сильней темноты и толщи земли над головой. Как в могиле.

Он быстро потерял счет времени, стараясь отвлечься от настоящего, но это почти не помогало. Мысли его или возвращались к вечевой площади и камням, что летели ему вслед, или блуждали в темноте подземелья, натыкаясь на сырые кирпичные стены.

Млад никогда в жизни не сидел взаперти. Да, в детстве его в наказание могли не отпустить играть с ребятами, но случалось это очень редко и никто его при этом не запирал. Он и представить себе не мог, насколько это тяжело - несвобода.

Он читал о людях, которые провели в тюрьме не один год, - в Европе это считалось обыденным. Если он за час темноты и одиночества едва не потерял волю и самообладание, каково же было этим людям? Они должны были сойти с ума в первые же дни заключения.

Млад обхватил руками колени и уткнулся в них лицом. Безысходность сжимала сердце - никогда еще ему не было так горько и гадко. Холод потихоньку хватал его за плечи, холодом тянуло с земляного пола, едва заметно дуло из щели под дверью. Страх то и дело появлялся где-то в низу живота: а вдруг его оставят здесь навсегда? Похороненным под валом детинца так глубоко, что и крик не проникнет наверх.

Когда Млад думал о том, что надо смириться со своей судьбой, и готовился принять тихую смерть в темноте и одиночестве, неожиданно в подвале раздались шаги и голоса. Он сначала не поверил в это, но щель под дверью осветилась, а вскоре заскрежетал замок и засов отодвинулся в сторону.

От яркого света из глаз едва не закапали слезы. В сопровождении стражника в подвал явились трое судебных приставов из службы главного дознавателя - Млад не сомневался, что их прислал Родомил.