Читать книгу - "Жертвоприношение - Шэрон Болтон"

– Ежемесячный доход от клиники на Тронале получают восемь человек, – наконец сказал он. – Не считая персонала, конечно. Это Кенн, я, отец, Гээр, Данн и еще три человека, которых ты наверняка не знаешь.

– Почему?

Я откинулась на спинку стула, стараясь охватить взглядом как можно большее пространство. Кенн исчез из поля зрения, и мне это совсем не нравилось.

– Мы являемся ее владельцами. Мы приобрели акции около десяти лет назад. Тогда у них были большие финансовые затруднения, они шли ко дну, и мы их выручили. Это было задолго до того, как я встретил тебя, и поэтому ты ничего об этом не знаешь. Мой трастовый фонд являлся частью ссуды, которую я им предоставил. Они вернули ее в декабре, как раз когда нужно было вносить деньги за дом.

Они являются владельцами этой акушерской клиники? И хотят, чтобы я поверила, что им ничего не известно о делах, которые там творятся? За кого они меня принимают?

– Клиника на Тронале существует уже давно, – продолжал Дункан. – И вся эта незаконная торговля детьми, которую наладил Гээр, это просто как… как гнилая ветка на здоровом дереве. В свое время врачи этой клиники помогли очень многим женщинам. Многим местным семьям.

Гиффорд открыл дверь холодильника, ничего там не нашел и обернулся к нам.

– Большинство детей, рожденных на Тронале, усыновляют в установленном порядке и совершенно законно, – сказал он. – И большая часть персонала клиники наверняка не знала о том, чем занимались Гээр и Данн. Я абсолютно уверен, что Ричарду об этом ничего не известно.

Он заглянул в один из шкафчиков, ничего там не обнаружил и закрыл его.

– Я все равно не понимаю, зачем вам было выкупать их акции или давать ссуды. Какое вам, собственно, дело до их проблем?

Кенн открыл второй шкафчик.

– Господи, вы когда-нибудь слышали о супермаркетах? Отчаявшись найти что-то съедобное, он вернулся к столу.

– Мы там родились, – ответил Дункан и замолчал, давая мне время осмыслить его слова. – Мы с Кенном родились на Тронале. Нас усыновили местные семьи. Данн, кстати, тоже один из наших. Насчет остальных я не уверен.

Я не верила своим ушам.

– Элспет и Ричард усыновили тебя?

– Элспет не могла иметь детей, – сказал Дункан. Потом он мрачно взглянул на Кенна и добавил: – А Ричард мог.

– Ричард – мой отец, – объяснил Кенн.

Я потеряла дар речи.

– Ричард и Элспет несколько лет пытались завести ребенка, – начал рассказывать Кенн. – Думаю, в это время в их отношениях возникла некоторая напряженность, и Ричард завел роман с одной из врачей больницы. Она родила на Тронале, и меня усыновили Гиффорды. Три года спустя Элспет наконец признала свое поражение и согласилась усыновить ребенка. Дункану тогда исполнилось четыре месяца, и, полагаю, он был просто очаровательным малышом.

– Так вы братья? – спросила я, переводя взгляд с мужа на Гиффорда и обратно.

Кенн пожал плечами.

– В принципе, да. Хотя биологические родители у нас разные. Но я всегда считал нас членами одной семьи.

Дункан был мрачнее тучи.

– А почему они не усыновили тебя? – спросила я у Кенна.

– Элспет не знала о моем существовании. Я сам узнал о том, кто мой биологический отец, только в шестнадцать лет. Хотя это не стало для меня большой неожиданностью.

Ничего удивительного. Гораздо удивительнее то, что я сама не догадалась об этом раньше. Я заметила удивительное сходство между Ричардом и Кенном, знала об антипатии между Кенном и моим мужем, удивлялась прохладным, формальным взаимоотношениям в семье Дункана и не сделала совершенно очевидных выводов. Кенн – врач, кровный и духовный сын. Дункан – бедный подкидыш, которого усыновили только для того, чтобы Элспет была счастлива. Бедный Дункан. И бедный Кенн, если уж на то пошло. Как все запуталось…

Через час я все еще была дома. Я поняла, что не смогу провести ночь в какой-то незнакомой гостинице. По настоянию Хелен констебль Джейн осталась ночевать в одной из гостевых спален. А Дункан, уже по моему настоянию, в другой. И дело было не в том, что я не поверила его рассказу. Как ни странно, поверила. Конечно, нужно будет поговорить об этом с Хелен и все проверить, но чем больше я думала о сегодняшнем разговоре, тем больше убеждалась, что он говорил правду и я наконец-то получила ответы почти на все вопросы.

Я очень долго стояла под душем, тщательно вымыла голову и почистила зубы. Было приятно снова оказаться в ванной, зная, что через несколько минут я лягу в собственную постель. Несмотря на то что мне удалось немного вздремнуть в камере полицейского участка в Данди, глаза слипались и мне очень хотелось спать. Внезапно мой взгляд упал на сумку с туалетными принадлежностями Дункана, и сонливость как рукой сняло. Нет, похоже, я получила ответы далеко не на все вопросы.

Я прошла по коридору и распахнула дверь гостевой спальни. Дункан лежал на кровати, с наушниками на голове. Он выглядел печальным и подавленным. Увидев меня, он снял наушники и радостно приподнялся мне навстречу, но потом заметил выражение моего лица и упаковку таблеток, которую я держала в руке.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросила я.

Дункан встал и отложил наушники.

– Как насчет того, что мне очень жаль?

Я покачала головой.

– Боюсь, этого явно недостаточно.

Я зашла в комнату, прикидывая, успею ли я нанести ему парочку болезненных ударов, прежде чем: а) он одолеет меня; б) вмешается констебль Джейн.

– Ты хотя бы представляешь себе, через что мне пришлось пройти в течение последнего года?

Дункан, наверное, все-таки испытывал угрызения совести, потому что смотреть мне в глаза он не мог.

– Почти каждый божий день мне приходилось видеть беременных женщин, разговаривать с ними, дотрагиваться до них, выслушивать их жалобы на тошноту, слабость, боли в спине и паху, Я с трудом удерживалась от того, чтобы не наброситься на этих дур и не заорать, чтобы они прекратили скулить и благодарили Бога за счастье, которое он им послал. Мне приходилось брать на руки каждого новорожденного, трогать крепкое маленькое тельце, и каждый раз во мне борол ись два желания – мне хотелось или сбежать вместе с этим малышом как можно дальше, или вышвырнуть его в ближайшее окно. Каждый раз, когда я передавала ребенка его матери, мое сердце рвалось на части. Мне хотелось броситься на пол родильной палаты и зарыдать в голос. Ну почему, почему, почему это не я? Почему я не могу сделать того, что может сделать любая нормальная женщина?

Мне показалось, что я слышу шаги в коридоре, и это было неудивительно, потому что под конец я сорвалась на крик. Дункан по-прежнему избегал моего взгляда, но мне показалось, что он испугался. Думаю, я и сама немного испугалась собственной вспышки. Два года страданий, разочарований и недоумения по поводу того, что я не способна зачать ребенка, в этот вечер вылились в слова, и я впервые дала им волю. Дункан повернулся ко мне спиной и оперся о подоконник. Я обошла кровать, стала рядом с ним и постаралась говорить тише. Я не узнавала собственного голоса. Он был неприятным и злым.