Читать книгу - "Черное Копье - Ник Перумов"

«Да он же доволен!» — в смятении подумал Фолко.

— Итак, я услышал вашу повесть, — как бы подводя итоги, прихлопнул ладонями по подлокотникам Олмер. — Теперь о главном. Чего вы хотите?

— Мы хотим, — тщательно подбирая слова, ответил хоббит, быстро переглянувшись с гномами, — вступить в твое войско, мой Вождь.

— А вы знаете, за что и против чего мы выступаем?

— Знаем, мы говорили с Берелем. Он хоть и посадил нас сперва за решетку, но потом во всем разобрался.

— И они блеснули на празднике рода Харуз, отчего их и взяли в отряд, — заметил из своего угла Отон.

— А что заставило вас троих бросить дом, тихую и устроенную жизнь?

Друзья снова переглянулись. Дурные предчувствия мало-помалу овладевали хоббитом, его тревога стала передаваться гномам.

— Мы, хоббиты, народ, конечно, мирный, — начал Фолко. — Но мне этот мир изрядно опротивел. Не забывай, мой Вождь, я из рода Брендибэков, а они имеют собственную голову на плечах. Мои соплеменники довольствуются малым — а я вот нет! Я предвижу — ты создаешь великую империю, невиданную в Средиземье, перед которой померкнет слава и память самого Гондора — да что там Гондора! И Нуменора! И, не скрою, я хочу быть с теми, кто создает эту империю. Я вижу бескрайние земли, покорные единой державной воле, вижу ожидающие приказа неисчислимые флоты и армии — и я хочу быть среди тех, кто будет отдавать приказы. Довольно я гнул шею! А что до моего роста — то мне уже приходилось слыхать слова, что мой рост не соответствует моей доблести. Это сказал почтенный Берель в день праздника рода Харуз, когда я получил два высших приза сразу!

— Недурно сказано! — одобрительно кивнул головой Олмер. — А что скажете вы? — повернулся он к гномам.

— Что до меня, мой Вождь, у меня никогда не было ее — тихой и устроенной жизни, — махнул рукой Торин. — Мой Вождь, ты помнишь, мы встречались давным-давно, в Арноре, и ты помнишь, чем закончилась моя дерзкая затея — когда я осмелился укоротить священную бороду Дьюрина на целую ладонь! И никогда после я уже не мог сидеть на месте, и мне не было жизни в Халдор-Кайсе. Старейшины лишили меня той, с кем я хотел связать судьбу, — а мы, гномы, делаем в своей жизни только один выбор. Они лишили меня счастья иметь детей, учеников и наследников — они сделали меня изгоем. Я никогда не подчинялся их приказам! В твоем войске — единственном в Средиземье! — бойцов ценят лишь за их доблесть, и никто не смотрит на то, откуда они и что было в их прошлом. И я сегодня согласен с моим братом хоббитом: мы стоим у колыбели великого государства, и не принять участие в возведении столь грандиозной постройки для меня, гнома, просто немыслимо.

И кроме того — это общее у меня и Малыша: мы не забыли и не простили эльфам похищение у наших предков дивного Наугламира, сказочного Ожерелья Гномов, прекраснейшего из всех творений, когда-либо выходивших из рук мастеров нашего народа. Об этом горестном для нас событии Предначальной Эпохи повествует немало песен.

— Наугламир? — заинтересовался Олмер. — Расскажи подробнее!

— А хотите, спою, — вдруг предложил Торин.

— Ну что ж, давай, а мы послушаем. Такого у нас еще не бывало!

«Он же выспрашивал у Теофраста! Берель упоминал Наугламир, когда говорил с нами! Зачем эта комедия?» — Кровь часто и горячо ударила в виски хоббиту.

А Торин, видимо, не смущаясь, почтительно поклонился Вождю, потом его сподвижникам, заложил руки за спину и начал плавную, напевную балладу.

Вот как запомнил ее хоббит:

Листья, падая, мне пели

Про неведомые дали,

Птицы, в клин сбиваясь черный,

Горы мне напоминали.

Но Наугламир я вспомнил —

Гномов дивное творенье, —

Где ты, чудо-ожерелье?

Где? Сработанное дивно

В незапамятные дали,

Как залог любви и дружбы,

Тебя гномы отковали.

Из чистейших, самородков,

В голубых горах добытых,

Выковали двух драконов,

Меж собою в обруч свитых.

Ярких самоцветов блики,

Привезенных с гор Пелори,

Золотой усыпав обруч,

Резали глаза до боли;

Но не золото, не камни

Ценны были в Наугламире,

Часть своей начальной силы

Гномы в ожерелье скрыли.

Кто носил его, тот вскоре

Забывал гнев и усталость,

Становился смел и молод

И к врагам не ведал жалость.

Гномы Наугламир в подарок

Поднесли царю Финроду,

Эльфов славному владыке,

Властелину Нарготронда.

Как стрела, летели годы,

Пели звонкой тетивою,

В залах Тол-ин-Гаурота

Пал Финрод, истекши кровью.

Берену спеша на помощь,

Наугламир не взял с собою,

И темницы Саурона

Упокоили героя.

И под стены Нарготронда

Лучшего послав дракона,

Огненного Глаурунга,

Город Враг сровнял с землею.

Но убил дракона Хьюрин

На развалинах горящих

И, среди руин блуждая,

Обруч увидал блестящий.

Много дней шел Хьюрин молча

И, достигнув Менегрота,

Бросил он в лицо Тинголу

Гномов славную работу:

«Получи это как плату,

Что жене моей и детям

Дал приют ты, спас из плена —

Нет уж их теперь на свете.

Людям выступив на помощь,

Нарготронд покинув скоро,

Эту вещь Финрод оставил,

Им был отдан долг Тингола».

И, не слыша возражений,

Он, сдержать не в силах горе,

Выбежал из залов Эльфов,

Бросился с утеса в море.

А Тингол, узнав об этом,

Его смертью не был тронут,

И Наугламир носил он

В волосах, словно корону.

Сильмарил решил он вделать

В обруч золотой Финрода,

Лучшим мастерам из гномов

Поручив эту работу.

И умножилась стократно

Красота Наугламира,

Ведь в камнях его зажегся

Свет чудесный Сильмарила.

Но отдать Тинголу обруч

Гномы вовсе не желали.

«Кто ты, чтобы обладать им? —

Они гневно вопрошали. —

Этот обруч наши деды

Выковали в тьме Нарога

Для Финрода Фелагунда

В дни постройки Нарготронда.

Эльфу или человеку

Он принадлежать не может.

Это вещь народа гномов!

Ты отдать ее нам должен!»

Но, от ярости дрожащий,