Читать книгу - "Игрушки для императоров. Лестница в небо - Сергей Кусков"

Сразу, в первой же атаке соперника я ушел от удара совсем не так, как учили в школе. Тот атаковал снова, но я вновь ушел и контратаковал, и тоже не так, как положено. Быстро, как-то грациозно, будто танцую, а не стою в спарринге. Соперник начал злиться, попытался поймать меня на контратаке, но не преуспел. Снова пошел вперед, но я вновь ушел и контратаковал, причем на этот раз он чувствительно получил по скуле. Мое тело, раскачанное до неизвестно каких высот, выдавало сегодня такую форму, что!..

…В общем, я и сам не знал какую. Просто видел его удары до того, как они проходили критическую для меня точку, и нагло этим пользовался, уходя из-под них и нанося свои. Наверное, в реальном бою уложил бы его за минуту, но я никуда не спешил.

– Ты что делаешь? – вспыхнул он, опуская руки и отскакивая.

– Стою в спарринге. А что? – Я закатил изумленные глаза, причем изумленные искренне. Такого от себя я не ждал.

– Ты все время уходишь! Так не дерутся! Трусишь?

Нет, не трусил. Но так дерутся, я даже знал где.

Наконец, понял, что к чему. Несмотря на ненависть к Катарине конкретно и человеконенавистническим порядкам внутри корпуса в целом, все это время мне не давала покоя их техника. Грациозная, похожая на танец, совершенно не жесткая, но с фатальным финалом для меня, выступавшего против нее в привычном жестком стиле. Жесткач не помог мне там, я бы не уделал не то что Норму или «хранителей» инфанты, но даже тренирующихся рядом малолеток. Этот секрет свербел и свербел, и сейчас, когда я, наконец, успокоился и появилась возможность что-то сделать, захотел немножко поэкспериментировать.

«Ну что, Шимановский, дерзай! Может, раскроешь секрет этих вертких стерв? – усмехнулся внутренний голос. – Как-то же у них это получается?»

«Разумеется, получается! После лет тренировки!»

«Какие твои годы, Ваня!»

Но существовала и вторая сторона медали, после четвертой дорожки, пройденной в заданное время, я должен был понять уровень, которого достиг. Они раскачали меня до него, через кровь и пот, но каковы его границы?

И я продолжил танцевать вокруг противника, изредка нанося короткие, но точные контрудары, не давая провести ни одной полноценной атаки. Я обязан знать свой уровень и, выяснив его, иметь представление, кого и в каком количестве смогу одолеть. Я шел к «ангелам» в том числе, чтобы научиться драться, и они сделали достаточно, чтобы сказать им за это большое искреннее спасибо.

Мой соперник злился: он не понимал, что со мной делать, как бороться. Все, чему его учили, не срабатывало. Предприняв еще пару попыток и чувствительно получив под дых, завелся окончательно: тренировка для него окончилась, теперь за атаками я видел желание достать меня, задеть, чего бы это ни стоило, плевав, что это всего лишь спарринг. Сволочь!

Мне вспомнились Норма и Мишель. Они точно так же танцевали, играясь со мной, словно кошка с мышкой, как я сейчас с ним. И я точно так же пытался бить на поражение, со всей силой и мощью, а они могли отвечать лишь мягкими тренировочными ударами. Время кидать камни.

Я иронично усмехнулся, еще больше разозлив этим противника, принявшего усмешку на свой счет. Со стороны, наверное, это походило на бой танка и легкого истребителя, танк мощнее, тяжелее, вооружен немереным количеством оружия, но неповоротлив и не отрывается от земли на большую высоту. Истребитель же не имеет брони вообще, оснащен минимумом вооружения, зато ле гок и верток – попробуй в него попасть! Здесь, на татами, столкнулись две техники, принципиально различные по своей сути. Первая – старая, которой нас учили много лет: жесткие блоки, жесткие атаки, плотный контакт; и вторая, подцепленная у Нормы, – легкость, изящество, парение, постоянная смена дистанций и маневрирование. Красотища!

– Да иди ты знаешь куда! – вспыхнул мой соперник, получив серьезный удар в челюсть. – Ты неправильно дерешься! У тебя неправильная техника!

Я меланхолично пожал плечами, спорить не хотелось. Тем более техники у меня не было как таковой.

– А разве она может быть «правильной» или «неправильной»? – улыбнулся я в ответ. Тот не нашел что сказать.

– А ну давай со мной?

Только тут я заметил, что за нами уже давно наблюдают. Почти половина группы отложила все дела и смотрела, как я избиваю младенца, танцуя вокруг него при этом.

– Не вопрос! – кивнул я вызвавшему меня другому одногруппнику. Этот боец серьезный, я не раз получал от него на тренировках по первое число, не чета предыдущему.

Встали. Он начал первый, но атаковал не в полную силу, проводя разведку. Я вновь ушел, отведя его удар. В обратную не атаковал – это не серьезная схватка, не стоит раскрываться раньше времени.

Новая атака. И еще одна. Движения его становились все злее и резче, мои же все быстрее и воздушнее. Я понимал, это ненадежная тактика, кроме того что я ее не знаю совершенно, лишь интуитивно имитирую движения, импровизирую на ходу, я еще и трачу больше сил, чем он. Но нужно было испытать все до конца, даже если при этом отхвачу.

Очередная атака. На сей раз он решился пробить серьезно. Я словно видел все со стороны, понимал, что он сделает и как, в мельчайших подробностях, и это удивило. Предыдущий противник – да, но этот?

Уф-ф.

Все-таки я себя переоценил. Какое-то чудо спасло меня от встречи с возникшим вдруг перед моим лицом прямым. Ушел, используя запредельную даже для теперешнего организма реакцию. Мышцы и связки взвыли. Отставить полеты, Шимановский! Вернуться на землю!

Получилось, собрался, следующие атаки отразил. Правильно, гордыня – смертный грех, не надо считать себя суперменом. Я всего лишь могу немного больше, чем он, двигаюсь капельку быстрее. Только и всего.

Соперник продолжал атаковать. Я снова увернулся. Уф-ф, уф-фф – еще и еще. Затем отступил и понял – танцы окончились.

Да, это было красиво. Знакомая, вбиваемая инструкторами годами в голову техника, я только сейчас смог оценить по достоинству ее красоту и мощь. Голый жесткач, ничего лишнего, но в нем своя прелесть, как и в па рящих движениях «ангелов».

Бой продолжился. Я вновь не встретил, а отвел его удар, держась за новую тактику, но после этого не ушел, как обычно, а ударил сам. Ударил крепко, как учили, используя старый, добрый, знакомый прием, вдалбливаемый в этой школе с первого дня.

Хлобысь!

Противник, шатаясь, отлетел, на несколько секунд выпав из реальности. Чистый нокдаун! В этот момент реального противника можно было бы добивать, но я, естественно, не стал этого делать, в отличие от предыдущего соперника, я контролировал себя. Хотя поймал мысль, что Толстого уработал бы обязательно, даже на татами.

– Ты что тут творишь? – раздался позади голос тренера.

Я обернулся, как и все ребята.

– Тренируюсь. А что?

– Я не учил тебя такому.