Читать книгу - "Меч ненависти - Джеймс Салливан"

У одного из костров Альфадас услышал голос Велейфа. Скальд пел песню об одиноком охотнике, который зимней ночью ушел на промысел, чтобы оградить семью от голодной смерти. Ему потребовалось всего две строфы, и вокруг тут же стало тихо. Смолк даже грубый смех ребят Ламби.

Альфадас отошел от лагеря. Он бежал от мыслей об Асле и детях. Если они хотят победить, то он должен быть таким, как граф Фенрил. Нужно думать наперед. Моральный дух людей поддержат Ламби и Велейф. А его задача — холодный расчет, только так можно победить врагов, слишком сильных для людей. Хорошо, что сначала им предстоит оборонять крепость, стены которой защитят их от ближнего боя с троллями.

Внезапно снег перед герцогом пришел в движение. Из белизны показалась фигура, хорошо замаскированная тяжелой белой шерстяной накидкой. Сильвина.

— Почему ты не в лагере? — удивленно спросил Альфадас.

— Если смотреть в огонь, будешь плохо видеть в темноте.

— Неужели нам нужно, чтобы кто-то нес стражу этой ночью? Фенрил говорил, что тролли далеко.

Сильвина презрительно засопела.

— Он всего лишь нормирга. А я мауравани и знаю, что охотник, который недооценивает свою добычу, сам превращается в нее. В Вахан Калиде все думали, что находятся в безопасности. А теперь я знаю, что в Альвенмарк вернулись тролли. И знаю, что они хотят обрести прежнюю родину. Этих двух причин достаточно, чтобы не укладываться в Снайвамарке спать у костра.

Альфадас подумал о том, насколько близки были они когда-то.

— Ты всегда начеку, не так ли? Что я сделал тогда, что ты оставила меня?

— Сейчас не время и не место говорить об этом, — резко сказала она и отступила в темноту.

— А будет ли когда-нибудь время и место для этого разговора? — зло крикнул Альфадас ей вслед.

Гнев его был адресован не охотнице. Он злился из-за того, что этих немногих ее слов оказалось достаточно, чтобы настолько сильно вывести его из равновесия.

Сильвина остановилась. Медленно повернулась.

— Ты прав, сын человеческий. Никогда не будет легко говорить о том, что было. А через несколько недель мы, возможно, будем оба мертвы. Ты имеешь право знать. Как ты думаешь, почему я пришла к тебе в Другой мир?

Это был тот самый вопрос, которым Альфадас часто задавался на протяжении последних нескольких недель. И не находил на него ответа.

— Может быть, потому что тебя попросил об этом Олловейн?

Теперь Сильвина стояла прямо перед ним.

— Нет, — с улыбкой произнесла она. — Этого он не сделал бы никогда. Напротив, он опасался брать меня с собой, потому что боялся, что мое присутствие разозлит тебя.

Ее волчьи глаза не отпускали его. Она была по-прежнему прекрасна. По крайней мере для него.

— Я пришла в Другой мир посмотреть, какой ты отец. Я знала, что у тебя есть жена. И подумала, что у тебя должны быть и дети. Я хотела посмотреть на них… Хотела узнать, как ты растишь их. Как к ним относишься. Как они смотрят на тебя.

Альфадас почувствовал, как к горлу подступил комок. Подумал об Ульрике, как тот серьезно слушал, когда он рассказывал о честном бое. О Кадлин, заразительный смех которой заставлял забыть о гневе и всех маленьких катастрофах, в которых она участвовала.

— У тебя есть еще один сын, Альфадас, — негромко произнесла эльфийка. — Его зовут Мелвин.

Этого не может быть! Ее слова настигли его, словно удар грома. Во рту пересохло.

— У людей и эльфов не может быть детей. — Он с трудом мог говорить.

— Да, так считают. Это… противоестественно? Он был зачат в любви. Это противоестественно?

Внезапно Альфадаса снова обуяла ярость.

— Почему ты убежала? Почему ничего не сказала? Ты украла его у меня. Почему ты рассказываешь мне о ребенке, которого я не увижу никогда?

Ярость схлынула так же внезапно, как и появилась. Невольно вспомнились все одинокие часы детства, когда он мечтал об отце. Олловейн по-настоящему старался… Но иметь отца — это совсем другое.

— Я должна была поступить так. Из-за Эмерелль. — Губы Сильвины дрожали. — Сын Нороэлль. Он тоже был ребенком, которого не должно было быть. Ублюдок, эльф только наполовину. Она приказала убить его. И навеки изгнала Нороэлль. Ты же знаешь…

— Да… — Голос Альфадаса звучал отчаянно и хрипло.

Он знал, что произошло. Он ведь принадлежал к числу тех, кто в конце концов отыскал сына Нороэлль. Он мог понять, почему Фародин и Нурамон отказались выполнить приказ своей королевы.

— Я боялась, что Эмерелль обречет на смерть и нашего ребенка. — Голос Сильвины прервался, она говорила слишком быстро. Альфадас догадывался, что ей очень давно хотелось поговорить об этом. — Моя любовь к тебе никогда не угасала. И несмотря на это, я ничего не могла сказать. Ты не отпустил бы меня. А если бы ты пошел со мной, наша тайна была бы раскрыта. Ты был слишком тесно связан с двором, чтобы просто уйти со мной в глушь лесов в горах Сланга. Эмерелль узнала бы, что случилось. Но поскольку никто ничего не знал, однажды утром я просто исчезла, не сказав ни слова, и все подумали, что капризная мауравани просто последовала зову лесов, совершенно не думая о том, что, возможно, разбила сердце сыну человеческому… Я знаю, другие эльфы думают о моем народе именно так. И, конечно же, никто при дворе не удивился моему исчезновению.

— Нет, — признался Альфадас.

Он помнил, что даже холодная, неприступная Эмерелль пыталась утешить его. Мауравани — как ветер, сказала она тогда, они просто не созданы для того, чтобы долго находиться в одном месте. Ему это не помогло. И только встреча с отцом оживила Альфадаса. Сопровождать его в поисках сына Нороэлль было великолепным поводом избегать двора королевы, где все напоминало о Сильвине. Да, он даже ушел из Альвенмарка, чтобы больше никогда не вернуться.

— Каков он, мой сын? — спросил он, пытаясь представить себе ребенка, в котором сплелись черты его и Сильвины.

— У него мои глаза, — с улыбкой сказала она. Провела рукой по его волосам. — И твои уши. Это его злит. Он считает это недостатком — то, что уши выглядят не так, как мои или волчьи. Я не сумела его разубедить.

— А почему он сравнивает себя с волками? — удивленно поглядел на нее Альфадас.

— Волки очень хорошо заботятся о своих щенках. Вся стая присматривает за мальчиком. А если с матерью что-то случается, другие самки стаи выращивают малыша.

Герцогу потребовалось мгновение, чтобы понять, что она хотела этим сказать.

— Ты… Ты отдала моего сына волчьей стае? Это… Скажи, что это неправда!

— Все не так. Я пошла в стаю и стала ее частью. Я охотилась и жила с ними. Я не отдавала Мелвина. Я находилась там почти все время.

— Ты вырастила его среди волков! — Альфадас не мог понять того, что слышал. — Среди зверей!