Читать книгу - "Бумеранг - Сергей Палий"

Только пуля продолжала неумолимо лететь вперед. К голове Латы.

Ее движение было медленным и оттого выглядело еще более жутко. Воздух тугой спиралью увивался следом.

Пуля двигалась, отдергивая завесу с моей памяти, в глубине которой таилась темная впадина.

Третий класс. Московские дворики. Дружелюбный лохматый пес, которого терпеть не могли запойные хозяева…

Мне семнадцать. Первый неуклюжий секс…

Второй курс. Заваленная сессия. Армия. Ломка жизненных ценностей во время долгих марш-бросков, прыжков с парашютов и драк с «дедами»…

Двадцать два года. Начало успешного бизнеса, серьезные партнеры. Первая иллюзия благополучия…

А потом следовал провал, за которым сразу же начиналась жизнь в Зоне. Я никогда никому не говорил, что страдаю амнезией, впрочем, здесь это особо никого и не интересовало: внутри Периметра хватало бродяг с темным прошлым и сдвинутой психикой. Я и сам, братцы, честно говоря, нечасто вспоминал об этом прискорбном факте. Разве что приходили неясные мрачные образы в те минуты, когда лежал и слушал Зону перед сном.

И вот сейчас летящая пуля сдергивала ширму, за которой притаилось прошлое, заставившее меня пойти в Зону. Оно напоминало контрольно-следовую полосу Периметра — перепаханную вдоль и поперек грань между двумя мирами.

А параллельно ко мне приходило понимание того, что же открыл ключ, собранный из окропленных кровью и потом кусков загадочного артефакта, способного менять судьбу. Понимание охватывало сознание постепенно, чтобы не вызвать шока от мощи, которая лежала в моей правой ладони. Не просто мощи, власти над великой стихией времени.

Единоличной. Манящей. Сокрушительной.

Власти, разбивающей вдребезги целостное восприятие мира и ввергающей в сомнения. Могущества, ставящего перед таким выбором, что замирала в стазисе каждая клетка тела.

Я осознал всю горечь слов Болотного Доктора, предрекшего ситуацию и попросившего: «Выбери правильно». Именно попросившего, ибо он знал, какая сила будет в этот миг подчинена моей воле. Знал.

И ведь все было до чертиков просто.

Кристалл позволял вернуть одно-единственное событие в исходную точку.

Но если сами цацки делали сие в небольшом, так сказать, локализованном масштабе, то этот плод то ли природы, то ли инопланетного разума, то ли человеческого любопытства мог изменить судьбу всей Зоны.

Точнее, это я — мог.

Я мог присвоить все богатства торгашей.

Мог возжелать сверхчувствительности к аномалиям и неуязвимости в лапах мутантов.

Мне сейчас было дозволено практически все.

Я мог отменить выброс 2006 года.

Мог вообще предотвратить катастрофу на Чернобыльской АЭС в восемьдесят шестом: вернуть процветающему некогда краю былую красоту, избавить сотни, тысячи людей от страданий, а мир — от ядерной червоточины.

А еще мог остановить пулю, которая приближалась к голове Латы.

Но — только что-то одно.

Оставался сущий пустяк: выбрать…

Свинцовая пчела двигалась справа налево, все дальше отодвигая штору со слепого пятна памяти, и я начинал различать контуры событий, которые произошли восемь лет назад. Восемь, именно эта цифра была перевернута набок на всех метках, встреченных возле артефактов. Случайно ли, братцы?

Пожелай я сейчас, и не станет больше Зоны со всеми ее аномалиями, тварями, законами и легендами. Не будет относительно мирного Кордона, зараженных окрестностей Янтаря и кишащей разномастными любителями наживы Свалки. Не останется артефактов. Пропадет бар «№ 92» с козлом Фолленом, исчезнут солдафоны и ученые. Не случатся события, не сломаются судьбы, никогда не пойдут больше вольные сталкеры в рейд за хабаром навстречу смертельным опасностям и белесому туману, за которым ждет неизвестность.

Хочу ли я этого?

Нет.

Я человек Зоны, не представляющий себя в иных обстоятельствах, не мыслящий существования без схваток и баланса между жизнью и небытием.

Я — сталкер.

Пуля несмело тронула острым кончиком кожу на лбу Латы, окончательно сдвинув в сторону заслон с моей памяти.

И обрывки, контуры, сполохи разрозненных образов слились в целостное полотно…

Мы поженились ровно через год после знакомства. День в день. Улька мечтала о пышной церемонии и красивом платье, я хотел скромного дружеского торжества и джинсов с футболкой — получилось нечто среднее, аляповатое, но теплое и приятное. Свадьба была чистой условностью, в которой иногда нуждаются современные молодые люди для полноценной жизни. Мы решили не пренебрегать. Несколько месяцев жили душа в душу, путешествовали, радовались каждому новому дню и прошедшей ночи. Улька забеременела, и я впервые познал чувство ожидания чего-то удивительного, граничащего с чудом. Мы строили планы на будущее, спорили, как обставить детскую, ссорились по мелочам и с удовольствием мирились. Мы стали родными друг другу…

Убийство Ульки вынесло меня в прострацию, о которой ни малейшего представления не имеют те, кто не терял самого близкого человека. Через неделю я нашел исполнителя и разрезал на куски в его собственной ванне. Через месяц сжег дотла на заброшенной автостоянке заказчика. И ушел в Зону.

Не обремененный ни любовью, ни ненавистью. Лишенный памяти и мечты…

Пуля уже на миллиметр вгрызлась в голову Латы, ощутив вкус плоти своим мертвым жалом.

На одной чаше весов лежала судьба Чернобыля, на другой — хрупкая жизнь единственного, малознакомого в общем-то мне человека, с которым пару раз случилось переспать.

А посередине висело обнаженное тело памяти.

Уродливое.

Мерзкое.

Распятое наспех.

И когда я поворачивал кисть руки, сдвигая артефакт в грани кристалла и делая выбор, я понял, какое чувство испытываю впервые за столько лет. Ненависть. Моей волей и могущественной силой, которая в тот момент ей подчинялась, двигала страшная ненависть к человеку, посмевшему выстрелить в Лату.

Я вновь был отягощен. Я упивался этим состоянием в мгновения, когда в нестерпимо яркой вспышке поменялось единственное событие, власть над которым мне была дарована.

Ненависть — вот что правит здесь бал, заставляя искать наживы и мстить, яростно сражаться, умирать и воскресать. Ненависть в Зоне движет умами и телами сталкеров, мутантов, сущностями аномалий и буйством выбросов. Всеобъемлющее чувство, которое мы подарили себе, без оглядки на природу, катастрофы и меняющиеся эпохи.

Ненависть, именно и только она, способна в пределах нашего общего, одного на всех Периметра породить любовь.

Пуля остановилась.

Капелька крови упала из ранки и, просвеченная насквозь небесно-фиолетовыми лучами, разбилась об пол.