Читать книгу - "Тайна Ирминсуля - Юлия Эфф"

В любви бесит то, что в этом преступлении не обойтись без помощника.

Шарль Бодлер

Она замерла, как преступник, застигнутый врасплох. А как же полчаса? «Ну, Люсиль!» – Мари бессильно сжала кулаки. Откликнулась, прося дать ей минутку, убрала мужской костюм и заметалась в поисках чего-нибудь подходящего накинуть на плечи. Платяной шкаф был пуст: в этой комнате никто не жил. Стянув покрывало с кровати, закуталась и открыла дверь.

– Я не успела переодеться, – объяснила свой вид. – Здесь поговорим?

– Нет, это долго. Без свидетелей, – Арман устало улыбнулся, – прости, ты тоже выглядишь, как после хорошей драки, я понимаю: не до разговоров.

Дверь пропустила юношу внутрь. Он осмотрелся, присел, морщась от болезненного движения, на мягкую кровать, игнорируя жёсткий стул, и опёрся на руку.

– Если ты поблагодарить, то всё в порядке. Я тебе вернула должок, – Мари присела рядом. Болезненный вид юноши её беспокоил, и всё же от одного взгляда на него теплело в груди. Усталый, он казался ещё более милым и желанным. – Спина болит?

Арман качнул головой:

– Ерунда, домой вернёмся, матушка вылечит. Хотел я сказать… Знаю, ты сейчас разозлишься…

Мари его перебила:

– Подожди. Не могу на тебя такого смотреть, покажи, что со спиной? – щекочущий в груди свет рвался наружу, перехватив бразды управления над разумом и телом. Руки сами потянулись к сюртуку сира Аурелия.

– Антуан рассказал, как ты делилась со мной резервом, ты истощена. Что ты хочешь сделать? Отдать последнее, чтобы сюда пригласили из зала господин Майна? – Арман придержал руку девушки.

На него воззрилось сердитое лицо:

– Я похожа на человека с пустым резервом? Не заговаривай мне зубы, показывай свою спину. Его мразочество тебя приложило о косяк, я же видела. Лучше я, чем сирра Элоиза: тебе хочется слушать её слёзную истерику?

Юноша подумал и начал расстёгивать болтающийся на нём сюртук. Мари помогла снять его, а потом задрала рубашку на Армане сзади и охнула: по всей спине, от плеча до бёдер шла толстая синюшная вздувшаяся полоса. Заставила Армана лечь животом на кровать, занесла руки над спиной:

– Так о чём ты хотел поговорить?

Приятная прохлада, идущая от рук вместе со светом, медленно успокаивала рану, синева бледнела, но не желала сдавать позиции без боя. Тем не менее, юноша промычал расслабленно:

– Приятно, уже не так горит… У тебя открылся ещё и целительский дар?

– Не проверяла на всех подряд, но, думаю, вряд ли, – Мари кусала губы, присматриваясь к процессу заживления, – после липы попробовала на себе и получилось… Сир Майн у-ди-вил-ся…

Она отстранилась, чтобы посмотреть на результат издалека. Получалось неплохо. Два сантиметра раны почти сошли на нет. Осталась сущая ерунда – ещё три десятка сантиметров… Подняла руки и остановилась: Арман глубоко вздохнул и мерно засопел. Уснул!

Продолжила в тишине заживлять рану, спина под руками дышала, еле заметно поднимаясь от дыхания спящего и опускаясь. В комнате разлилась тишина, стало так спокойно и хорошо…

Девушка скинула с плеч мешающее покрывало. Установила в комнате шатёр безмолвия, чтобы внезапно вошедшая Жанетта не разбудила Армана, и вернулась к работе. Не удержалась – погладила спину. Арман глубоко вздохнул во сне.

Она поддалась приливу нежности, наклонилась и легко прижалась губами к пульсирующей ране. Его гладкая кожа, его спина, его тело – от осознания того, что она рядом и касается, захотелось стонать. Браслеты нагревались, приводя в чувство.

Мари отстранилась, нужно было взять себя в руки, пока Арман не проснулся. Вздохнула глубоко дважды и открыла глаза. Посередине багровая полоса обрывалась, там находилось розовое пятно, без синевы и припухлости, как и в том месте, где успел поработать свет от рук.

«Так будет быстрее», – успокоила она себя и браслеты. Те подумались и остыли, соглашаясь на компромисс. И Мари потянулась, удобнее устраиваясь над Арманом, начала от верхней синей точки, спускаясь ниже, не запоминая, где губы только касались дыханием, а где нежность превращалась в другое чувство, более насыщенное и требовательное – там язык касался кожи, чувствуя особенную пульсацию затаившейся боли. Вот остался последний участок размером с поцелуй – и девушка с сожалением остановилась, не поднимая губ над кожей спины.

Дыхание спящего на середине процедуры изменилось, но лекарь, поглощённый процессом, не заметил этого. С трудом Мари заставила себя распрямиться. И без разглядываний спины знала – рана затянулась. Нельзя было туда смотреть! Не оборачиваясь, протянула руку и накрыла исцелённую спину рубашкой.

– Я против, чтобы ты стала лекарем, – Арман медленно приподнялся на руках и сел рядом, одёргивая закрутившийся край рубашки.

– Почему? – она боялась взглянуть в его сторону.

– Не хочу, чтобы ты лечила таким образом всех подряд, особенно мужчин.

Мари кивнула, в горле пересохло. С резервом всё было в порядке и даже слишком, не смотря на потраченную только что часть…

Юноша поменял положение, разворачивая корпус к Мари и рукой заставляя девушку сделать то же самое. А когда она повернулась, обхватил обеими руками оголённые предплечья и потянул к себе, замечая и то, как просвечивает ткань нижнего платья, и то, как бьётся нервно жилка на шее под виновато опущенной головой:

– Зараза ты, Мариэль… Прости, но мы должны проверить наши магии на совместимость.

– Чтобы убедиться, что не подходим… они не подходят друг другу? – она кивнула, не смея поднять глаз.

– Да.

Дрожь её тела, ощущаемая подушечками пальцев через тонкую ткань, упавшие на лицо локоны… Арман приподнял подбородок – на опущенных ресницах повисли упрямые капли. Он смотрел на девушку с любопытством и без сочувствия, не зная, верить ей или нет.

Да, сейчас она не была похожа на ту Мариэль, которая некогда лукаво выпросила поцелуй и потом истерила, играла с ним и выводила из себя. А эта… эта не играла?

Разительная перемена случилась с ней после сна под Ирминсулем, но Арман не помнил истории, в которых бы проявившаяся магия меняла суть человека. Возможно, именно потеря памяти пошла на пользу, и сейчас перед ним та девочка, которую он знал с младенчества. Но…