Читать книгу - "Привычное проклятие - Ольга Голотвина"

Вспомнилось, как семнадцатилетний Нуренаджи потребовал у младшей сестренки, чтоб тайком передала его записку молодой жене одного из советников короля. Девочка с негодованием отказалась и пригрозила, что расскажет обо всем дяде-королю. Тогда Нуренаджи кивнул на спящего на подоконнике толстого старого кота и хладнокровно сказал: «Не будешь слушаться — пришибу вон ту тварь!..» Записка в тот же день была доставлена жене советника…

Улыбнувшись воспоминанию, Шадхар сказал:

— Ну, что ты! Неужели я тебя хоть чем-то обижу? Хочешь уйти — провожу до «Посоха чародея». Вот только прикажу кое-что ящерам… это недолго, насчет вон того старика у костра. Дело свое он сделал, пользы от него никакой, а отпустить нельзя — болтать начнет. Понимаю, что это жестоко, но что поделаешь…

И с удовольствием увидел, как потрясенно побледнела Камышинка. Она всегда была доброй девочкой…

Столковались быстро: наррабанец останется под охраной ящеров до тех пор, пока Шадхар не сможет без вреда для себя отпустить его живым и здоровым. За это Камышинка будет тихонько сидеть в шалаше и до возвращения Шадхара не попытается бежать.

* * *

Ищи не ищи, кричи не кричи, а ночной лес ответит только криками сов, гулом ветра в голых вершинах да чьим-то отдаленным воем в глухой чащобе.

Было уже темно, когда Кринаш с неохотой увел свой отряд на постоялый двор.

«Черно-синие» без споров («Давно бы так!») возвратились в «Посох чародея» и завалились спать на широких лавках, предварительно убедившись, что болтливый бродячий певец, который обещал показать дорогу к разбойничьему лагерю, никуда не сбежал.

Постояльцы угрюмо разбрелись по комнатам: все любили добрую, тихую Камышинку, все тревожились за нее.

Дагерта прятала от мужа заплаканные глаза.

— С утра снова пойдем искать, — бросил Кринаш Верзиле. Тот кивнул.

Вскоре в доме погасли огни, только в очаге багровели угли. Сон свалил людей, словно какой-то волшебник взмахнул у двери полой черного плаща.

Но, видимо, не на всех подействовали чары ночи.

Тихо отворилась дверь… скрипнуло крыльцо под чьей-то ногой…

Не было на дворе Хвата, некому было залаять при виде фигуры, что шла через двор к калитке.

В конюшне тревожно всхрапнула чья-то лошадь. За оградой заухал филин.

Рука легла на засов. Калитка открылась тихо, без скрипа.

Ни один человек в доме не проснулся, не подошел к окну, не увидел, как за оградой, в потоках лунного света, кто-то идет по тропинке к пристани…

Из-под деревянных мостков настороженно вынырнули две круглые, украшенные высокими гребнями головы. Ящеры нашли взглядами человеческую фигуру, свернувшую берегом на север. Выждали немного, выскользнули из воды, легко нагнали человека и неспешно двинулись следом. Время от времени то один, то другой ящер обгонял путника, обнюхивал тропу впереди, прислушивался к ночным шорохам и, не обнаружив опасности, возвращался назад.

Путник ни разу не повернул головы, не сбился с ровного, размеренного шага, не обратил внимания на свой безмолвный эскорт…

* * *

— Они убьют нас, госпожа? — Наррабанец Хшеу глядел в лицо девушке с такой надеждой, словно она одним словом могла подчинить себе грозных чешуйчатых чудовищ. Он даже не заметил, что перешел на родной язык.

Принцесса Виалеста ответила тоже по-наррабански, уверенно и спокойно:

— Ничего не бойся. Я никому не позволю тебя обидеть.

Девушка и старик сидели рядышком в шалаше на медвежьей дохе. Сейчас, когда ящеров не было видно, Хшеу вышел из оцепенения. Даже попытался поддержать беседу:

— Госпожа прекрасно владеет наррабанским… Судя по мягкому «тх», ее учитель был из Горга-до, верно?

— Нет, — засмеялась Виалеста, забыв на минуту свои горести. — С жителем Нарра-до я говорила бы так, как говорят в столице, а с хумсарцем — на его наречии. Ты слышал, конечно, что некоторым Детям Клана от предков-магов достался Дар?

— Слышал, ясная госпожа.

— Я из Клана Вепря, и мой Дар — понимать язык, на котором говорит мой собеседник. И отвечать на этом языке. Я никогда не была в Ксуранге, но если встречусь со здешней разбойничьей атаманшей — поболтаю с нею на ксуури.

— Это изумительно, светлая госпожа!

— Шадхар хоть догадался тебя покормить?

— Нет… — Мысль о такой возможности старику явно и в голову не приходила. Но он тут же спохватился. — Зато он приказал поставить для меня ведерко с водой. Правда, его почти сразу ящер хвостом задел, опрокинул…

— И ты со вчерашнего дня сидишь тут без воды? — задохнулась от негодования Камышинка, сразу забыв свои невзгоды.

Хшеу с несчастным видом кивнул.

Девушка вскочила на ноги так резко, что чуть не размела сплетенную из ветвей стену.

— За оврагом — родник. Я заметила, когда шла сюда.

— Госпожа, я не пойду! — запаниковал старик. — Там эти… трехглазые!

— Ну и что? Сиди здесь. Я сейчас вернусь.

Старческая рука вскинулась, чтобы удержать девушку, но тут же бессильно опустилась: дотронуться до Дочери Клана было просто немыслимо.

Вечер уже перешел в ночь, но лунный свет серебрил шалаш и сгрудившихся вокруг ящеров. Камышинка едва не вскрикнула: да сколько же их тут! Раз в десять больше, чем было, когда они с Шадхаром сюда пришли!

Отовсюду неслось шипение, в которое вплеталось короткое взрыкивание, порой щелкали челюсти.

Виалеста застыла у входа в шалаш, забыв о роднике и о старом наррабанце. Сейчас она была целиком во власти своего Дара. Чужая речь — а это была именно речь! — обволакивала ее, проникала в душу, становилась почти узнаваемой, вот-вот…

Девушка сосредоточенно вслушивалась в царящий вокруг бессвязный шум… нет, не шум, вполне различимый говор! Ящеры вспоминают недавнюю охоту… говорят о троллях, о том, что какому-то малышу эти гладкошкурые изверги выбили глаз… о самках, которые весной придут на здешнее болото… Но чаще всего поминали кого-то по имени Короткий Хвост. Этот Хвост должен был прийти ночью — и все ждали с жадным любопытством и нетерпением.

«Потому и сползлись сюда такой стаей!» — подумала Виалеста.

Она стряхнула оцепенение и огляделась в поисках опрокинутого ведра. Ага, вот…

С ведром в руке девушка направилась в ту сторону, где, ей помнилось, должен быть родник. Но не прошла и нескольких шагов, как дорогу ей заступило могучее чудовище. Чешуя в лунном свете казалась белесой, кончик хвоста небрежно постукивал по земле, меж зубов презрительно плясал длинный язык. Полилось негромкое рычание. Не настоящая угроза, а так — захотелось слегка пугнуть жалкое двуногое существо…

Виалеста обмерла от страха, но сразу же вспомнила, что знает язык этих чудовищ.