Читать книгу - "Светлячок - Елена Тебнёва"

После выплеска силы случается всякое. Реальное или нет — не важно. В те мгновения реально даже то, чего быть не может. Все обретает более яркие краски и невероятную глубину, каждый миг превращается в вечность, а мир становится хрустально-хрупким и бесконечно-синим.

Синее небо без единого облачка. Синяя гладь озера. Синие глаза, в которых искрится солнце и дрожит мое отражение. Перепуганное, мокрое, шмыгающее красным носом, ладони и глаза сияют золотисто-белым, и кажется, что я свечусь, словно…

— Светлячок.

Шепот похож на шелест ветра в цветущих яблоневых ветвях, и солнце превращает синий взгляд в золотой, а потом, жаркое и тягучее, и вовсе заполняет собою все…

И сменяется тьмой. Глаза привыкают к ней не сразу, и сначала приходится полагаться лишь на слух: тяжелое дыхание, частое биение сердца под ладонью, тихий стон… Злой шепот, раз за разом обещающий кому-то муки бездны, и едва различимый смех. Мой собственный? Это я смеюсь, ощущая, как отчаянно рвется из груди чужое сердце, глядя в полные ненависти и понимания, что все напрасно, глаза, синие, как и те, в которых только что плавилось солнце?

— Я знаю, что такое вечные муки, — выдыхаю, касаясь искусанных губ, с которых слетают проклятия. — Ты счастливчик. Тебе они не грозят.

Противный хруст, что-то горячее и мокрое на руках, короткий хрип… и живое, трепещущее сердце в моей ладони.

Захлебнувшись безмолвным криком, отшатываюсь, пытаясь разжать онемевшие пальцы, падаю на невидимый в темноте пол и… просыпаюсь.

Тьма сменилась солнечным светом. Сквозь приоткрытое окно доносились ароматы весенних цветов и беспечный щебет пташек. Мягкий ковер под спиной обещал, что слишком большой шишки на затылке не будет.

— С добрым утром, — насмешливо прозвучало над моей гудящей головой. — Какое счастье, что кровать низкая!

С этим я была согласна. Охая, будто древняя старушка, кое-как села, обозрела смятую постель, с которой только что свалилась, и торопливо проверила ладони. Слава Светлой паре, они были чистыми. Не то чтобы я и в самом деле поверила, что вырвала кому-то сердце, но… Слишком уж яркими были ощущения, вроде бы все произошло наяву. Кажется, я до сих пор чуяла запах крови и…

Тряхнув головой, запретила себе думать о всякой ерунде и со вздохом уставилась на неприлично кислую Дару, которая, помахав мне рукой, принялась с унылым видом укладывать вещи в дорожную сумку, предварительно вытащив из нее протестующе вякнувшего котенка.

Найденыш выглядел довольным жизнью. Ночью он досыта напился молока и уснул рядом с миской. Дара переложила его в корзинку, постелив на дно мягкую шаль, но, видимо, сумка котику приглянулась больше.

Когда я среди ночи появилась на пороге дома подруги, впустили меня без лишних вопросов. Родители Дары в теплое время года предпочитали жить за городом, и дом оказался в нашем полном распоряжении. Весь остаток ночи был посвящен разговорам о моей маме и вконец обнаглевшем Доране, а еще — сладкому торту, нашедшемуся на кухне, и бутылке слабого вишневого вина, припасенной для особых случаев. Уснули под утро, так и не добравшись до того, как дела у самой Дары. А ей, похоже, тоже было что рассказать.

— Куда собираешься? — спросила я, вернувшись из ванной в одолженном подругой платье, хорошо, что размеры у нас совпадали.

— Наставница сбросила свою работу на меня, придется уехать из города, если не повезет — до конца лета, — скривилась Дара, пнула сумку и присела на кровать, чуть не раздавив прикорнувшего там котенка. Рыжик подскочил, выгнулся и зашипел, защищая свою шкурку и облюбованную территорию. — Как зверя-то зовут? — хмыкнула подруга, с интересом разглядывая распушившийся комок шерсти.