Читать книгу - "Половинный код. Тот, кто убьет - Салли Грин"

Удивляюсь я Деборе и Аррану; они так ничего и не поняли. Это может значить все, что угодно Совету.

— Придется составить список всех Белых Ведьм, с которыми Наган вступал в контакт. Это нетрудно. Он и так почти ни с кем не встречается, а с Белыми Ведьмами особенно.

— Не забудь про О’Брайенов из школы, — напоминает бабушке Арран.

— Список совсем небольшой. Но нам надо быть настороже и просто соблюдать правила.

Бабушка права, список невелик. С ведьмами я встречаюсь только дома да в офисе Совета, куда езжу на Освидетельствования. Я никогда не бываю на праздниках, меня не зовут на свадьбы и вечеринки — мое имя отсутствует во всех пригласительных открытках, которые нам приносят. Бабушка остается дома со мной и посылает одну Джессику, а когда Дебора и Арран подросли, то и их тоже. Потом они рассказывают мне о том, что было на празднике, но сам я на них не хожу.

Белые Ведьмы гостеприимны и рады приветствовать других Белых Ведьм, откуда бы те ни приехали, но у нас в доме почти никто не бывает. Те же, кто изредка остается у нас ночевать, смотрят на меня как на прокаженного или урода, так что я быстро привыкаю держаться от них подальше.

Когда мы с бабушкой приехали в Лондон на мое первое Освидетельствование, было уже поздно, и мы отправились к ее знакомым, которые жили возле Уимблдона; там бабушку сразу пригласили в дом, а меня оставили стоять снаружи на коврике и разглядывать красную крашеную дверь. Когда минуту спустя она выскочила на улицу, побелев в лице и вся дрожа от злости, то схватила меня за руку и буркнула:

— Переночуем в гостинице. — Помню, я скорее обрадовался, чем рассердился.

В начальных классах я учусь в маленькой сельской школе. Соображаю я медленно, сижу за последней партой, ни с кем не дружу. Как большинство фейнов по всему миру, учителя и дети в этой школе не верят в Ведьм; они не понимают, что мы живем среди них. Во мне для них нет ничего особенного — ну разве что тупость. Читаю и пишу я с горем пополам, а когда прогуливаю уроки, то у меня не хватает ума соврать бабушке. Единственное, что я усваиваю быстро, — это что лучше помирать со скуки на уроках, чем наслаждаться эффектом бабушкиных наказательных снадобий в любом другом месте. С первого урока я только и делаю, что жду, когда же закончится учебный день. Подозреваю, что в средней школе мало что изменится к лучшему.

И оказываюсь прав. В первый же день меня наряжают в старые серые брюки Аррана, которые слишком длинны, в белую рубашку с потрепанным воротом, полосатый сине-черно-золотой галстук с пятном и темно-синий блейзер, который висит на мне, как на колу, хотя бабушка и укоротила рукава. Единственное, что я получаю не из вторых рук, — это дешевый мобильник. «На всякий случай». Аррану тоже только что купили такой, и я понимаю, что, по мнению бабушки, «всякого случая» нам не избежать.

Я подношу телефон к уху, и в голове у меня тут же начинает трещать, как в телевизоре, когда идут помехи. Брать его с собой мне не хочется. Перед уходом в школу я потихоньку кладу его за телевизор в гостиной, где ему самое место, ведь от телевизора у меня в последнее время тоже поднимается в ушах какой-то свист.

В компании Аррана и Деборы дорога в школу и обратно кажется терпимой. Хорошо, что Джессика уехала учиться на Охотницу и больше не живет с нами. Охотниками называется элитное подразделение Белых Ведьм, которых Совет нанимает для борьбы с Черными Ведьмами. Бабушка говорит, что сейчас Охотники чаще работают в Европе, ведь в Британии Черных почти не осталось. Берут туда в основном женщин, но встречаются и талантливые колдуны-мужчины. Те и другие одарены и беспощадны, а значит, Джессика легко найдет среди них свое место.

После отъезда Джессики я впервые в жизни могу чувствовать себя дома свободно, но тут на мою голову сваливается школа. Я умоляю бабушку, чтобы она не отдавала меня туда, потому что это наверняка плохо кончится. Она отвечает, что Ведьмам надо «вливаться» в общество фейнов, «учиться идти на компромисс», и мне тоже, а потому со мной «все будет хорошо». Как будто эти слова имеют какое-то отношение к моей жизни.

Я жду совсем других слов и прозвищ, таких, как «противный грязнуля», «тина болотная» и мое любимое — «тупой осел». Я готов к тому, что меня будут дразнить дураком, грязнулей и нищим и что какой-нибудь идиот наверняка докопается до меня из-за моего маленького роста, но это меня не пугает. Все равно это будет только раз.

Я готов ко всему, но только не к шуму. Автобус похож на котел, кипящий голосами, воплями и шипением мобильников. В классе еще хуже — там полно компьютеров, и они издают пронзительный писк, который буравит мой мозг, и даже когда я затыкаю пальцами уши, легче не становится.

Другая проблема, самая серьезная, в том, что мы в одном классе с Анной-Лизой.

Анна-Лиза — Белая Ведьма и к тому же О’Брайен. Братья О’Брайен ходят в эту же школу, все, кроме старшего, Киерана — ровесника Джессики, который уже уехал. Ниалл учится с Деборой, а Коннор — с Арраном.

У Анны-Лизы длинные белые волосы, которые, искрясь, стекают по ее плечам, как река растопленного белого шоколада. У нее синие глаза и длинные светлые ресницы. Она часто улыбается, обнажая ряд ровных белых зубов. Руки у нее чистые до невозможности, кожа цвета меда, а ногти блестят. Ее школьная юбка всегда безупречна, будто только что выглажена. Даже школьный блейзер ей идет. Анна-Лиза из семьи Белых Ведьм, чья кровь веками не осквернялась смешением с кровью фейнов, а единственная связь, которая существовала между ее предками и Черными Ведьмами, заключалась в том, что те и другие время от времени убивали друг друга.

Я знаю, что от Анны-Лизы лучше держаться подальше.

В первый же день учительница просит нас написать что-нибудь о себе. На одну страницу или чуть больше. Я сижу перед белым листом и тупо гляжу на него, а он как назло откровенно пялится на меня. Я не знаю, что писать, да если бы и знал, то все равно не сумел бы. Кое-как мне удается накорябать свое имя печатными буквами вверху страницы, но даже его я ненавижу. Моя фамилия, Бирн, не моя, а мужа моей покойной матери. Ко мне она не имеет отношения. Я зачеркиваю ее, много раз. Мои пальцы вспотели от карандаша. Оглядевшись вокруг, я вижу, как строчат другие, а учительница ходит между рядами и поглядывает. Наконец она подходит ко мне и спрашивает, в чем проблема.

— Не могу придумать, что написать.

— Ну, может быть, ты напишешь о том, что делал летом? Или расскажешь нам о своей семье? — Так она говорит только с полными дебилами.

— Ладно.

— Сам справишься?

Я киваю, не сводя глаз с бумаги.

Когда она отходит от меня и наклоняется над чьей-то работой, я умудряюсь кое-что написать.

«у миню ест брат и систра мой брат Арран он харош и Деб систра умана»

Я и сам знаю, что это никуда не годится, но сделать лучше все равно не могу.

Мы сдаем сочинения, и девочка, которая ходит по классу и собирает листки, замирает, увидев мой опус.