Читать книгу - "Дампир - Барб и Дж. С. Хенди"

— Малец! — снова позвала Магьер, прибавив ходу. Слева, на краю зрения, мелькнуло что-то белое, и Магьер остановилась. С той же стороны доносился отрывистый лай Мальца. Девушка побежала на звук, но он тут же переместился вправо, ближе к реке. Возле самого берега лес отступал, оставив небольшую прогалину. С разбегу Магьер выскочила на прогалину — и застыла как вкопанная. Даже глядя на Мальца со спины, она явственно различила на его плечах и загривке темные пятна. Магьер двинулась влево, обходя Мальца по широкой дуге, чтобы ненароком не напугать его.

Морда у него была окровавлена — Магьер и в неверном лунном свете видела, что это именно кровь. Вся его шерсть до последней шерстинки стояла дыбом, отчего Малец казался крупнее обычного. Он рычал, угрожающе скаля белые клыки. Магьер повернула голову и наконец увидела дичь, которую пес загнал к берегу реки.

Человек припал к мокрой от дождя гальке, ладонями плотно упершись в землю. Казалось, что для него вполне привычно было бегать на четвереньках. С тощих плеч свисали лоскутья изорванной Мальцом рубахи. Струйки крови текли по израненным клыками пса груди и плечам. В лунном свете кожа его казалась неестественно белой, и черные, до плеч, волосы только подчеркивали эту неестественность — будто вырезали фигурку из белой древесины и напялили ей на голову парик из гнилых кукурузных листьев. Пряди волос, слипшиеся от грязи, почти закрывали лицо, но глаза под этой завесой сверкали так, словно отражали невидимый свет. Подняв тощую руку, человек с изумлением вглядывался в кровавые следы зубов на запястье. Ногти у него были кривые, больше похожие на небольшие когти.

— Невозможно… немыслимо… всего лишь собака, а так жжет! — потрясенно бормотал он. И прибавил, разъяренно зашипев: — Ах ты мерзкая тварь! Парко тебе покажет, как его кусать!

Ощутив присутствие Магьер, он оторвался от созерцания своих ран. И обернулся… нет, повернул голову так, что подбородком уперся в плечо, и немигающим совиным взглядом уставился на Магьер. Черные космы колыхнулись, приоткрыв его длинное узкое лицо, — и Магьер невольно сжала крепче рукоять сабли.

Впалые щеки, глазницы казались черными провалами на омерзительно белесом лице. Должно быть, этот человек исхудал так после какой-то изнурительной болезни.

— Охотница? — произнес он почти ласково и резко, с шумом втянул воздух. Голова его непостижимым образом повернулась еще дальше… и внезапно с бледных губ сорвался каркающий смех: — Ха! Охотница!

Магьер похолодела от страха. Этот человек ее знает… знает, по крайней мере, под какой личиной она явилась в эти места. А ведь Магьер была твердо уверена, что никогда прежде его не видела.

Человек метнулся влево, вернее — отпрыгнул на четвереньках.

— Малец, стоять! — крикнула Магьер. Но она опоздала. Малец продублировал прыжок чужака, но не успел еще коснуться лапами земли, как тот проворно отпрыгнул вправо. Пес немедля рванулся назад, но его передние лапы заскользили по мокрой гальке. Он упал и покатился по каменистому берегу к обрыву. Магьер видела, как человек снова прыгнул влево, краем глаза заметила, как упал Малец, моргнула…

Человек летел прямо на нее.

Магьер поднырнула под него, упала, перекатилась по земле, уходя от столкновения. Было некогда гадать, откуда у белесого такие проворство и прыгучесть. Она развернулась, вскочила — река оказалась за спиной — и вовремя увидела, что противник тоже развернулся, причем еще будучи в полете. Он едва коснулся ногами земли и тут же прыгнул на Магьер.

Она взмахнула саблей, и клинок со свистом рассек воздух между ними. Прием был так себе, да Магьер и не собиралась всерьез ранить противника — разве что отпугнуть. Не хватало ей еще прикончить местного жителя — и это после того, как она так успешно выполнила заказ, несмотря на все Лисиловы фокусы!

Человек проворно пригнулся, отскочил, увернувшись от клинка, Магьер успела развернуться, чтобы не стоять спиной к обрыву. И вновь прокатился по берегу пугающий смех белесого.

— Бедная, ах, бедная охотница! — притворно застонал он, воздев грязные когтистые руки, и выпрямился.

Магьер отступила на шаг.

— Слушай, я хочу только забрать собаку. Я не причиню тебе вреда.

Он вновь расхохотался, сощурив глаза так, что они превратились в сверкающие щели.

— Уж конечно, не причинишь, — согласился он гулким, неживым голосом. И прыгнул.

* * *

Это был все тот же сон — но на сей раз опьянение не смогло его прогнать.

Двенадцатилетний Лисил сидит на корточках в погребе под родительским домом и слушает урок своего отца.

— Вот, гляди… — Отец держит в руке человеческий череп и указывает на его основание. — Именно в этом месте, если внимание объекта отвлечено, можно применить узкий прямой клинок. У большинства человекообразных рас такой удар приведет к бесшумной и мгновенной смерти.

Отец поворачивает череп, демонстрирует место, где у живого человека начинаются шейные позвонки.

— Это наиболее трудный и сложный удар. Если не сумеешь выполнить его правильно… — Отец одаряет Лисила беглым, но многозначительным взглядом. — Тебя может спасти только одно: нанести сильный удар сбоку и сразу выдернуть клинок. В этом случае объект не успеет поднять шум. Используй для этого приема только стилет или подобный ему узкий и длинный клинок — ни в коем случае обычный нож или кинжал. Широкое лезвие либо застрянет в основании черепа, либо ударится о шейный позвонок.

Мужчина умолкает и пристально глядит на своего отпрыска. Густая, сбрызнутая сединой борода скрывает нижнюю часть его узкого худого лица. Он поднимает череп повыше. Юный Лисил послушно смотрит на череп, хотя видит в основном, какие у отца тонкие, почти изящные руки, как изумительно точно, гармонично каждое их движение — даже когда они несут смерть.

— Ты все понял? — спрашивает отец.

Лисил поднимает на него глаза. В руке его стилет, слишком большой для такого маленького мальчика. Лисил отчетливо помнит, что в этом месте всегда молча кивал в ответ, но во сне все происходит по-другому, не так, как в его воспоминаниях. Во сне он протягивает было руку к черепу — но останавливается.

— Нет, папа, — отвечает юный Лисил. — Не понял.

Из полумрака выступает новое действующее лицо, оно словно вырастает из темного угла погреба. Это женщина, высокая, чуть выше отца, стройная, со смуглой, как у Лисила, кожей, удивительно гладкой и нежной — ни у кого больше он не видел такой гладкой и нежной кожи. Длинные волосы и густые брови отливают золотом, словно нити подсвеченной солнцем паутины. Косы почти полностью прикрывают заостренные уши. Большие янтарно-карие глаза оттянуты к вискам.

— Лисил, правильный ответ — «да», — произносит она с нежным материнским укором.

Янтарные глаза спокойно глядят сверху вниз на Лисила, и под этим взглядом его охватывает безумное желание сделать все, чтобы угодить этой женщине… даже то, что глубоко противно его душе.