Читать книгу - "Дюжина черных роз - Нэнси Коллинз"

Кро-Ман взвизгнул и инстинктивно прикрыл раненый пах, давая Скальду возможность вдвинуть кулак с бритвами в незащищенное лицо, почти начисто срезав нос. Глаза Кро-Мана полезли из орбит, пока он отплевывался и откашливался, чтобы не задохнуться от заполнившей пазухи крови. Зрители заржали и завыли, отпихивая друг друга в борьбе за лучшие места под клеткой, запрокинув головы к разинув рты. Даже кое-кто из «звездников», захваченный кровавой горячкой, ржал и аплодировал. И вообще Кро-Мана никогда особенно не любили.

Кро-Ман проигрывал и знал это. Он схватился за безволосый пах Скальда. Чернокожий попытался уклониться, но места для маневра не хватало, и Скальд взревел, как бык в кастрационном станке. Толпа завопила от восторга, когда половые признаки чернокожего хлопнулись на танцпол. Произошла небольшая давка — кто-то из вампиров постарался подобрать ошметок.

Обезумев от боли, Скальд немилосердно лупил Кро-Мана в лицо, выбивая глаза, пропахивая борозды на лбу и скулах. Алым дождем хлестала кровь из подвешенной клетки, брызжа на бешено пляшущих под ней вампиров.

Ослепленный и смертельно раненный, Кро-Ман подставил Скальду горло в ритуальном жесте поражения. Смертельный удар был быстр и — если сравнивать с предыдущим побоищем — почти безболезнен. Кро-Ман упал на сетчатый пол клетки, жизнь его уходила толчками через вспоротую яремную вену, заливая танцующих. И последняя мысль у него была такая: может быть, всего лишь может быть, не дошло бы дело до такого конца, научись он только читать.

Клетку опустили на сцену, где стоял позади конферансье мужчина в белом халате и с докторским чемоданчиком. Теперь, когда жажда убийства ушла, Скальд стал ощущать последствия своего увечья. Он свалился поперек тела Кро-Мана, глаза его остекленели, руки впились в остывающую плоть противника. Вызванные наступающим шоком подергивания создавали впечатление, что он оплакивает павшего врага.

Ветеринар вошел в клетку и присел рядом с изувеченным бойцом. Глянув на конферансье, он покачал головой. Как бы то ни было, а это был последний бой Скальда.

Конферансье выступил вперед, взмахнул руками, призывая публику к тишине.

— Ну, леди и джентльмены, каков ваш выбор для нашего бравого бойца? Да — или нет?

Секундная тишина, потом публика ответила как один человек, и голоса слились в примитивном мотиве:

— Он — наш! Он — наш! Он — наш!

Конферансье кивнул, показывая, что понял, и повернулся в сторону балкона Эшера. Повелитель вампиров, вздохнув, встал и оперся на перила. Заведенная публика, что люди, что Свои, задрали головы, скандируя:

— Эшер! Эшер! Эшер!

— Итак, милорд? Что будет с ним? — спросил конферансье.

Эшер посмотрел на умирающего чемпиона, потом кивнул. Вопль радости вырвался из груди всех зрителей. Ветеринар сунул в карман стетоскоп и положил шприц с приготовленным смертельным снадобьем обратно в чемодан.

— Делай, — приказал Эшер.

Ветеринар погрузил клыки в шею Скальда, вознаграждая его призом, за который борется каждый претендент в этой клетке, — бессмертием.

Эшер отвернулся. Ему уже наскучило.

— Вряд ли Скальд будет рад вечности без своего штыря, — ухмыльнулась Децима.

— А зачем ему штырь? — ответил Эшер, небрежно пожав плечами. — Он войдет в число Своих.

— Старые привычки умирают трудно. Вы это знаете лучше других, милорд.

Эшер застыл, потом медленно повернулся к своей подручной.

— Придержи язык, отродье! Если хочешь сохранить его во рту.

Децима почтительно опустила глаза, но никаких других извинений не добавила. Эшер мысленно завязал себе узелок — проследить, чтобы ее как следует наказали, и снова переключил внимание на сцену.

«Данс макабр» призывал под его знамена бесхозных вампиров, но служил не только этой цели. Когда-то Свои пользовались бандами парий общества, цыган, например. Но после Второй мировой цыгане стали редкостью, да и слишком Заметны были. К счастью, конец двадцатого века позаботился снабдить Своих отмороженными городскими юнцами, болтающимися по улицам городов Европы и Америки. Всегда есть такие, кто готов продать свой род в надежде приобщиться к силе Своих. И они даже зачастую так рвались в вампиры, что готовы были привести еще и родственников и друзей. Вот и сейчас клуб был набит такими охочими к запретным наслаждениям козлами, ведущими на бойню баранов.

Эшер из многолетнего опыта знал, что лучший способ привязать к себе служителей из людей — потворствовать их порокам. Наркотики, алкоголь, секс, насилие — вот инструменты, которыми он чаше всего гнул людей по своей воле. И даже то, что на их глазах забили до смерти одного из них, их не отрезвило.

Снова открылся занавес, на этот раз на сцене был мягкий диван с кожаными путами и стременами, как на гинекологическом кресле. Рядом стоял большой барабан лототрона, набитый пластиковыми номерками.

— А теперь — развлечение с участием публики! — объявил конферансье, махнув в сторону кулис.

Двое «звездников» вытащили на сцену отбивающуюся женщину. Она была одета в дорогой, если не безупречный деловой костюм, а на голове у нее была наволочка. Конферансье шагнул вперед и содрал эту наволочку прочь, открыв спутанные белокурые волосы и перекошенное от ужаса лицо секретарши лет тридцати. Женщина пыталась крикнуть, но ей мешал резиновый кляп.

Ее подтащили к дивану. Когда державшие попытались ее усадить, у нее случился припадок отчаянной силы, и она одного из них смогла лягнуть так, что он ее выпустил. Второй этого не ожидал, и она сумела вывернуться из его хватки и броситься к двери.

Вдруг перед ней оказался конферансье. Схватив женщину за рукав, он тыльной стороной ладони отмахнул ее так, что она покатилась на пол и осталась лежать, оглушенная. Конвоиры бесцеремонно схватили ее за локти и подтащили к дивану, потом стали грубо сдирать с нее одежду и выдернули кляп. «Звездники» в публике стали вопить и притоптывать ногами в такт:

— Трах! Трах! Трах! Трах!

Раздев и привязав жертву, двое «звездников» подошли к барабану. Один из них дернул ручку, барабан завертелся, включилась барабанная дробь, прервавшаяся звоном цимбал. Второй открыл люк и запустил туда руку. Вытащив номерок, он подал его конферансье.

— Сегодня наш счастливец — номер 467!

Минута тишины — люди в публике смотрели на корешки своих билетов, потом раздался хриплый рев триумфа. «Звездник» с бритым черепом и вытатуированной на нем паутиной стал проталкиваться вперед к сцене, взметая в воздух кулак, а приятели на ходу хлопали его по плечам.

— Ну, везунчик, Уэбб! — взвыл кто-то одобрительно, толкнув его в плечо.

Когда Уэбб вылез на сцену к своему призу, Эшер уже потерял интерес к зрелищу. Что-то его беспокоило — но он не мог понять, что именно. В этот момент секретарша очнулась, увидела над собой Уэбба и завопила. Эшер поманил к себе Дециму.