Читать книгу - "Позолоченные латунные кости - Глен Кук"

Ожидание, пока Морли станет лучше, очень, очень быстро стало очень, очень скучным. Будучи парнем Тинни Тейт, я лишился былого умения сносить бесконечное безделье. Тинни не из терпеливых. И она оказала на меня влияние.

Вкусы Краш в отношении книг оказались необычными. Первым делом она принесла мне коллекцию пьес, написанных Джоном Салвейшеном, в том числе все еще шедшую на сцене «Раусту — королеву демененов», в которой Тинни исполняла главную роль, когда пьесу впервые сыграли во Всемирном театре Макса Вейдера.

— Ты фанатка Салвейшена?

— Он рассказывает замечательные истории.

Самую безумную из них он сочинил о самом себе.

— Я с ним знаком.

— Он твой друг?

— Нет. Он ходит с женщиной по имени Торнада, она мой друг.

Вроде того. Когда не вмешивается искушение.

— Ух ты. Я бы хотела с ним познакомиться.

Внезапно девушка стала вести себя совсем по-другому. Я скрыл циничную улыбку.

— Может, когда-нибудь и познакомишься. Как только это дело утрясется.

Я заметил, что в отсутствие матери Краш не интересуется Морли.

— Ты знала Морли перед тем, как его сюда принесли? — спросил я.

— Не я. Ди-Ди знала. Наверное.

Она называла свою мать Ди-Ди.

— Есть какое-нибудь чтиво кроме пьес?

Я гадал, кто притащил сюда эти пьесы и как их раздобыл. Однажды я и сам осуществил дерзкий замысел, но в него входило использование сотен крысолюдей, чтобы снять копии.

Кип Проуз, вероятно, смог бы рассказать мне, как это было проделано. Если только он сам не был за это в ответе.

— Есть несколько исторических свитков. Скучная писанина насчет старых времен. Кто-то оставил их, когда не смог заплатить по счету. Майк так и не нашла времени, чтобы их продать.

Девчонка подалась ближе ко мне и прошептала:

— Иногда она так важничает, ого. Просто зазнается.

Как интересно. Зерно для мельницы, пища для мозгов. Я впитывал в себя услышанное, восстанавливая былое чуткое к сплетням ухо.

Когда на меня накатывал жестокий приступ ненависти к сидению в четырех стенах, я укрощал его, стягивая простыню со своего друга.

Морли получил восемь жестоких колотых ран. И в придачу дюжину порезов. И у него имелась прекрасная коллекция синяков и ссадин, оттого что его пинали, били дубинкой и волокли по земле.

Я надеялся, что Белинда будет держать нос по ветру, выискивая бахвалящегося идиота из тех, что не могут не рассказать кому-нибудь о своих делишках.

Люди утверждают, что я слишком много думаю. Что вещи в большинстве случаев являются точно такими, какими выглядят. Пытаться разглядеть в них нечто большее — пустая трата времени.

А я говорю — когда ты перестаешь верить в странные заговоры, в которые впутаны десятки людей, никогда не нарушающих слово, ты полностью созрел для того, чтобы тебя настиг рок.

Я размышлял о подобного рода вещах и время от времени пытался отмахнуться от них или же извлечь из них какой-нибудь смысл, вводя в уравнение Морли. И не мог состряпать ничего толкового.

Мне больше нечем было заняться, кроме как ждать, когда заявится преступник.