Читать книгу - "На волоске - Марьяна Брай"

– Значит, им бинтуют ноги, потому что придется идти, Палия, - сказала я. – Если бы они продавали их здесь, то в чем они пойдут с новыми хозяевами не волновало бы старых.

– Ты говоришь очень умно, Мали, ты такое раньше не говорила, - посмотрела на меня удивленно подруга.

– Это еще чего, дорогая моя. Я могу доказать теорему Пифагора, только вот, нафиг она тебе не нужна, - пробормотала я.

– Там мои сапоги, - я сказала неожиданно громко, да так, что все вокруг замерли. – Я хочу их забрать, - добавила я и, встав, твердо направилась к хижине. Шарашиться по лесу босиком не входило в мои планы. Кто знает, какие здесь растут колючки и какая зараза вызовет гангрену, «благодаря» которой мне придется отпиливать себе ногу ржавым ножом. Я передернулась от своих мыслей, но пошла еще увереннее.

Мужчины, следившие за парой, вычесывающей колтуны, как-то синхронно мотнули мне головой, мол, давай, только по-быстрому.

Внутри пахло ужасно, и когда я здесь проснулась, даже не понимала насколько. Сейчас, после улицы, хотелось задержать дыхание.

На том месте, где я ночевала, было пусто. «Барышни» сидели на своих пятках расслабленно и уверенно. Ехидство в их глазах давало понять, что разум в области, которая находится в черепной коробке сразу за глазами, даже не ночевал.

– Кто забрал сапоги? – командный голос я выработала на молокозаводе, потому что СанПин требовал выполнения норм, а у завхоза были совсем другие планы на количество средств для мытья. В общем, когда я на нее орала, внимание обращало руководство, и тогда я получала, сколько нужно и что нужно. А в остальном я была добрейшей души уборщицей.

– Если вы не отдадите прямо сейчас, я сделаю так, что вас накажут! – заявила я, перебирая в голове варианты шантажа. Один из них мне нравился больше остальных!

Девушки молчали и гадственно улыбались. Когда я заметила черный носок сапога под задницей, которая горела как шапка в известной поговорке, и оттого, видимо ёрзала, жертва была определена.

– А-а-а, - заорала я и бросилась на воровку, на что та, само собой, ответила, вцепившись мне в голову. Остальные, как я и думала, сидели на своих пятых точках плотно и недвижимо.

Вбежавшие мужчины с трудом стащили орущую бабу с меня, и пока держали, я стягивала с нее сапоги. За то, что она на меня напала ей было велено тащить ведро с отходами нашей грустной жизнедеятельности к реке и мыть.

Я молча хохотала, глядя ей в глаза и натягивала свои сапоги. Думать о том, что я приобрела себе нового врага не хотелось, потому что вокруг были только они, если не считать Палии. Она, и правда подумала, что там убивают меня. Эх, плохо, что нельзя рассказать, какими могущественными людьми были уборщицы в семидесятых.

После обеда нам объявили о скором сборе. Вещей у меня не было, как говорится, только подпоясаться, так что, я продолжала лежать и наслаждаться теплым деньком в тени. Не ясно, какой будет жизнь завтра, так хоть сейчас пожить в радость, не думая о боли в спине, своем сахаре и беспросветном круговороте ставших бессмысленными днях.

А, нет, за последнее утро моего имущества прибавилось, и теперь я владела ножом. Его оставил недостаточно прозорливый охранник, когда, раздав нам очередные кругляши холодной вчерашней каши, забыл его возле костра, куда я могла вполне себе дотянуться пальцами ног. И как только первая блаженная с колтунами заорала от расчески, и все посмотрели туда, я сделала быстрый выпад вперед и совершила первую в своей жизни кражу чужого имущества.

Я понимала, что нести его можно только в сапоге, как это делают в кино, но у людей в кино там кроме голых лодыжек были брюки, или внутри голенища, в самом хорошем случае были ножны. Решив проблему с сапогами, я начала осматриваться, и взгляд мой упал на плащ. Ну, больше-то у меня ничего не было! Думаю, что и плащ изначально не был моим. Широченный, плотный, с огромным капюшоном. Прятаться под ним мне не от кого, мои кредиты остались в прошлом. Так что, нужно было дождаться, когда очередная орава орущих баб отвлечет на себя внимание, и прикрывшись подругой тем же ножом отрезать толстый, подвернутый вдвое край капюшона.

Сказать, что от всех моих действий за последние пару часов Палия была в шоке – ничего не сказать. Девушка просто издавала звуки, похожие на шипение и хрипы, видимо, это на ее языке означало неодобрение. Ну да ладно, всех наречий я знать не могла, а нож в этой жизни, как пулемет.

Отрезать кусок ткани получилось лишь когда хозяева всей нашей женской команды начали сворачиваться, и им стало вообще не до нас. Они знали, что бежать нам некуда, да и такие дуры не бросятся в побег, потому что ума не хватит – это раз, дома таких обратно уже не возьмут – это два.

Накрутив из ткани довольно серьезный кокон, аккуратно поместила его в сапог вместе с ножом, покрутила ногу, повертела, вроде идти можно, но точность моего предположения даст только дорога. Решила, что, если будет совсем плохо, выкину, когда пойду за кусты, но у меня еще был и корсет. Для корсета нож великоват, и если я упаду или просто наклонюсь, точно поранюсь им сама.

Несколько минут инструктажа, который полагался трем остолопам, Зират проводил не без раздражения, потому что те хотели быстрее, а главный – безопаснее и с большей сохранностью ценного груза. В конце он просто сказал, что мы идем с ним, а остальных ведут они, и бросил это гиблое дело.

Он вел нас привязанными к лошади. Веревка тянулась от седла, опоясывая меня за талию. Потом примерно метр провисала и обвивала талию Палии. За мной шла лошадь следующего наездника, а уже за ним караван было намного интереснее, потому что они шли все в связке. Эти девушки с белыми юбками были похожи на бусины, украшенные белыми перьями и собранные на одну нить. Благо, шли мы по тропинке достаточно широкой, лес был похож на бамбуковый, виденный мною только в фильмах. Высоко над нами раскидывались раскинулись широкие кроны, и именно поэтому главный принял решение идти в обед. Думаю, нас ждала еще одна ночёвка, или же к месту мы должны были добраться уже сегодня.

Я поблагодарила Бога ума и логического мышления за то, что отговорил меня прятать нож в корсет, иначе если даже его не нашли бы, то веревкой я бы себя порезала уже точно.