Читать книгу - "Мы, домовые - Далия Трускиновская"

– Не малое дитя, не простудится. Я вот ему работу правлю. У него семинар на носу…

– И что же?

– А то! Слово «крименальный» через «е» вон настучал. И слово «привентивные» – видишь?

– И что?

– А надо – «превентивные».

Евсей Карпович топнул посередке клавиатуры.

– Ловко это у тебя выходит. А скажи, Евсеюшка, ты знаешь, кто такая Халява?

– Халява… – домовой призадумался. – А слыхал. Ее на зачетку приманивают. К моему гости приходили, рассказывали.

– Как это – на зачетку? И нельзя ли ее на ту зачетку обратно выманить?

– Куда это – обратно?

– Из дому то есть…

– Темнишь ты что-то, – строго сказал Евсей Карпович. – Ну-ка, говори толком.

– Халява у нас завелась! – воскликнула Матренушка. – Житья от нее никому не стало!

И разревелась в три ручья.

– Вот не было печали, – пробурчал домовой.

Матренушка рыдала прямо на столе, присев на коробку для дискет, и он устроился рядом, приобнял, по плечику хлопал и глупые ласковые слова на ушко шептал – те самые, успокоительные. Наконец она хлюплула носом в последний раз. Но, по бабьей своей хитрости, высвобождаться из объятий не стала, а даже еще теснее прижалась.

– Ну так вот, откуда эта Халява берется на самом деле – не знаю, не скажу. А, говорят, ее можно вымолить. Уродится, скажем, такой бездельник, что хоть его за деньги показывай. И велят тому бездельнику родители учиться в институте. А ему учеба хуже каторги. Вот он весь семестр бездельничает…

Слово «семестр» Матренушка знала – все-таки Анечка тоже была студенткой. Поэтому сказала «ага», но как сказала! С восхищением перед тем, какой у нее Евсей Карпович образованный.

– Бездельничает, а сессия возьми да и начнись. И вот экзамен сдавать, а у него в дурной башке и конь не валялся. Значит, ночью, как часы бьют, нужно руку с раскрытой зачеткой за окно выставить и трижды взмолиться: Халява, ловись, Халява, ловись, Халява, ловись! Бывает, что и ловится.

– Еще как бывает!..

И Матрена Даниловна рассказала Евсею Карповичу, какое дома стряслось несчастье.

– Дармоед, стало быть, – подытожил домовой. – Ну, как я понимаю, главная во всей этой истории – Анечка. Нужно так сделать, чтобы она того дармоеда выгнала. Если не она – так больше некому, только она вправе. А вмеате с ним и Халява уберется.

– Да как же, Евсеюшка?… Они и пожениться сговорились!..

Должно быть, слишком громко восклицала Матренушка – Дениска пошевелился. Домовые тут же, присев на корточки, спрятались за дискетной коробкой.

– Нишкни ты… – прошипел Евсей Карпович. – Разбудишь мне парня, а ему с утра на дежурство заступать. Работа да учеба, работа да учеба – и выспаться-то ему толком некогда.

– Да, этот – не дармоед…

И Матренушка внимательно посмотрела на светлые Денискины волосы, на пряменький, чуть вздернутый нос, на упрямый подбородок. Вот только глаз было не разглядеть – потому как закрыты. Но ей и профиля вполне хватило…

* * *

Как и следовало ожидать, избалованная Анечка поселила Алексея в своей комнате. А Халява целыми днями тем и занималась, что нашептывала хозяевам, какое ценное приобретение этот самый Алешенька.

Приобретение ходило на работу, но не слишком часто, а дома обожало валяться на диване в обнимку с Анечкой и строить планы на будущее.

Лукьян Пафнутьевич еще раза два сцепился с Халявой, но без толку. Зловредная девка давала ему отпор, да такой – мало не показалось. Привыкший к повиновению домовой дедушка впал в депрессию, так что Акимка с Якушкой умаялись у него веревки отннимать. Матренушка же искренне и горестно недоумевала: за этого ли слюнтяя она замуж шла? До той поры только и был силен, пока не встречал противодействия…

Среди подручных тоже разлад пошел – Акимка сообразил, что Халява тут теперь за главную, и начал всяко к ней ластиться. Как-то ночью Матренушка, уливленная журчанием воды в ванной, заглянула проверить – закрыл ли разлюбезный зятек кран да не выйдет ли потопа? Обнаружила она там сущую семейную идиллию – Акимка купал Халяву и трогательно надраивал ей спинку.

Той же ночью Матрена Даниловна поспешила к Евсею Карповичу, и он ей дал дискету, растолковав, куда встромлять и на что нажимать. Сам же идти в чужую квартиру наотрез отказался. Пришлось ей, бедолаге, одной этим делом заниматься.

Проста душой была Матренушка и несложным вещам обучена. Тараканов и моль гонять, за порядком следить, заговорам кое-каким тоже – но вот компьютерному делу невест у домовых сроду не обучали. Семь потов с нее сошло, пока установила в Анечкином компьютере новый скринсейвер. А когда увидела на экране жуткую картинку – побелела, бедненькая, и руками за щеки схватилась, и – ах, ах, ах!

Выключив машину, прямо среди бела дня поспешила она к Евсею Карповичу. Тот, к счастью, домовничал один – Дениска ушел на лекции.

– Ты что ж это, ирод, мне подсунул?…

– Я, Матренушка, все Сети перетряс, пока эту мерзость сыскал, а ты же еще и ругаешься, – укоризненно сказал домовой, который повадился в хозяйское отсутствие шариться по Интернету. – Тут просто голых девок ставить – проку бы не было, посмеялась бы твоя Анечка, и только.

И под страхом смертной казни не рассказала бы Матренушка, что за кошмар увидела она на мониторе. Конечно, знала она, что и между мужиками всякое бывает, но не такое же!

– А ты мое задание выполнила? – спросил Евсей Карпович.

– Да не до того было!

– Ну, гляди…

Когда Матрена Карповна явилась домой, в комнате у молодых был скандальчик. А и как ему не быть, когда Анечка, вернувшись и включив машину, такую срамотищу обнаружила? Родители ее поставить не могли, значит – Алешка!

И тут Евсей Карпович правильно рассчитал. Жениху бы покаяться да посмеяться – я, мол, дурака валял, сейчас сотру. Все бы щуточками и кончилось. А он оправдываться принялся. Но если умом рассудить – не с луны же поганый скринсейвер свалился! Анечка так прямо и сказала нареченному – либо ты его поставил, либо я, а мне такая похабщина не нужна!

Тем не менее к ночи они помирились.

Матрена Даниловна же собралась в экспедицию.

Была у нее подружка Агафья Тихоновна, вдовая домовая бабушка, проживавшая уже на пенсии. Поскольку жить в квартире или в частном доме она могла только при муже, то родня пристроила ее на хорошее местечко – в ресторан. Там она могла и спиртным заодно приторговывать. В ресторане Агафья Тихоновна прижилась и даже открыла что-то вроде закладной лавочки, беря в залог за свой товар явно украденные от хозяев вещи. Иную выкупали, иная так и оставалась на вечное хранение.

Зная, что разносолами подружку не удивишь, Матрена Даниловна понесла ей главное свое сокровище – простенькое золотое колечко с александритом. Колечко она много лет назад получила в приданое и очень им гордилась, хотя носить и не могла. Но не до жиру – быть бы живу. В обмен на колечко она притащила в заплечном мешке много всякого подозрительного добра и спрятала его у Евсея Карповича, да там до утра и осталась, благо у Дениски было дежурство.