Читать книгу - "Стая воронов - Скотт Оден"

Выйдя из пещеры, они пошли по тропе на юг. Она вилась и уходила правее, взрезала низкие холмы, забираясь иногда на крутые склоны окаймленной сверкающим фьордом долины. Тропа пролегала по кромке леса; слева раскинулись холмы: на их вершинах стояли под холодным синим небом открытые всем ветрам выжженные развалины когда-то устрашающего длинного дома викингов. Вскоре дорога резко ушла вниз, под сень деревьев, и в воздухе закружились на ветру золотые и бурые листья.

Тут они сошли с резко повернувшей направо тропы, и Гринмир повел их верхами, избегая поселений и обходя стороной поля, на которых зрел последний в этом году урожай. Иногда он начинал шагать с немилосердной скоростью, и Этайн почти переходила на бег; а иногда они пригибались, словно пробирающиеся в стан врага лазутчики. В такие моменты Гримнир принюхивался и чуть ли не вжимался носом в землю. Около полудня Этайн заметила, что он оживленно беседует со скрюченным деревом – ругаясь на грубом наречии, на котором, наверное, говорили меж собой скрелинги.

– Твой Распятый Бог их заразил, – сказал он, с отвращением сплюнув.

– Кого заразил? Деревья?

Гримнир смерил ее тяжелым взглядом.

– Landvættir, духов леса, маленькая тупица! Проклятые христоверы! Разносите повсюду свою грязь, словно чума; втыкаете везде свои мерзкие колья, которые вы зовете крестами, а потом из земли вытекает весь сейд.

– Сейд – это магия, да? – Этайн почувствовала, как разгорается вновь огонь внутри. – А вся магия от лукавого. Так что земля, избавленная от власти магии и от нечистых духов, которые живут на ней, как твои landvættir, – это земля, угодная Богу. Ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это, и за сии-то мерзости Господь Бог твой изгоняет их.

– Когда твой Бог – полудурок, который рубит сук, на котором сидит, – ответил Гримнир и пихнул Этайн в спину. – Шевелись! Не трать драгоценное время.

К концу дня ветер пригнал с запада облака; и хотя его дуновение совсем ослабло, стало даже холоднее прежнего. Этайн уже спотыкалась от усталости, когда они вышли из леса на скалистый берег, в бухту, надежно скрытую у подножия фьорда: гладь широкого озера под лучами заходящего солнца горела, как расплавленная медь. Высокая стена сосен, пихт и дубов с алыми кронами вздымалась почти у кромки воды. Дальше по берегу, там, куда не доставала приливная волна, стояло несколько деревянных построек – селение, центральный зал в окружении восьми домов. Дрожало пламя огня, над крышами вился дымок. На краю деревни Этайн увидела с полдюжины привязанных на ночь рыбацких лодок.

– Южнее взяли, – услышала она бормотание Гримнира. Долгое время он просидел в очень странной позе – на корточках, прижимая колени к подбородку.

Сначала она смотрела на деревню, а потом перевела взгляд на дальний восточный берег – над горизонтом повисла фиолетовая дымка тумана.

Этайн не могла сказать, что замышляет Гримнир. Если он хочет отплыть из Зеландии в Англию – что в это время года было бы безумием, – то нужно идти к западному побережью и искать корабль, который увезет их по Каттегату в Ютландию. Если следовать по пути, который выбрали они с Ньялом, когда жили на востоке, то Гримниру придется отплыть из Рибе к землям франков, а оттуда – по Бретонскому морю к Восточной Англии или Уэссексу. Но пока что Гримнир выбирал дороги, которые уводили их прочь от побережья.

Когда сквозь сгущавшиеся на небе тучи прорвался свет первых вечерних звезд, Гримнир наконец зашевелился. Он схватил запястье Этайн и притянул ее к себе, второй рукой вытаскивая из сумки моток плетеной кожаной веревки.

– Слушай и запоминай, – он говорил тихо, но в голосе сквозила угроза. – Мы спустимся в эту вонючую дыру и добудем себе лодку. Вон ту, крайнюю. Ту, что дальше всех от их жалких домишек. Пойдем быстро и тихо, и если Коварный пошлет нам удачу, то эти вонючие рыболовы опомнятся только к утру.

Он быстрым движением обмотал вокруг ее правого запястья веревку и завязал ее тугим узлом. Она задохнулась от боли и вцепилась в веревку.