Читать книгу - "Битва троллей - Кристоф Хардебуш"

В хижине тяжелым облаком все покрыл запах болезни и ветхости. После разговора с Рувоном состояние Вангелиу заметно ухудшилось, пока старик не закрыл глаза и не погрузился в неспокойный сон, постоянно нарушаемый приступами кашля. В то время как Тарлин все время был рядом с прорицателем и время от времени обтирал ему лицо влажным платком, Стен чувствовал себя абсолютно беспомощным. Сначала он оставался в хижине, но вид умирающего старика разрывал его душу, и он никак не мог успокоиться. Казалось, все в хижине было наполнено болезнью, центром которой было ложе Вангелиу, где он боролся со смертью. Даже чаши с огнем распространяли неприятный бледный свет, от которого потная от лихорадки кожа Вангелиу блестела, как восковая. Тяжелое дыхание и изнуряющий сильный кашель звучали в ушах Стена, словно смех смерти, пока он наконец не сбежал на улицу, где только начинался день.

Тролли лежали по всей поляне. Большинство из них валялись вблизи хижины, и только некоторые отдыхали дальше на окраине леса. Пард и Керр лежали прямо перед входом, как два спящих сторожа. Стену показалось даже, что они вот-вот встанут, но влахак знал, что при дневном свете это невозможно. Даже выражение лица Парда, обычно такое мрачное и неприступное, расслабилось в этом похожем на смерть сне. Тем не менее могущественного тролля, как и всегда, окружала аура опасности. Он был как меч, который, даже находясь в ножнах, оставался смертельным оружием. И поэтому он мог уничтожить как врага, так и себя. «Недаром у меча два лезвия, — подумал про себя Стен. — Одно из лезвий всегда повернуто к тому, кто ведет этим мечом. Это знак того, что использование чего-либо может всегда вернуться к тому, кто это делает».

С такими мрачными мыслями юный воин пошел на могилу Натиоле. Борьба длиною в жизнь настигла его друга в самом конце. Удача, которая была верна во всех битвах, оставила его накануне победы, и он не успел насладиться плодами того, что посеял. Но эта новая война снова бы призвала к оружию и Натиоле. «И пусть он не умер бы тогда, он мог бы погибнуть в битве троллей или в следующей войне нашего народа. Она никогда не закончится, и, возможно, нам еще придется позавидовать покою мертвых, которого нам не дано».

— Вы хороните своих мертвых в земле, правда? — раздался вдруг голос Тарлина, который уважительно остановился на расстоянии трех шагов позади Стена.

Естественно, влахак не слышал, как эльф подошел. Эльфы были хорошо известны именно своей бесшумностью и способностью приходить и уходить так, что их никто не слышит и не видит, как им и нравится.

Стен медленно обернулся и кивнул.

— Мы, влахаки, да. Масриды, по крайней мере те, кто может себе это позволить, сжигают своих мертвых. Но они тоже предают останки мертвых земле.

— Хороший обычай, — решительно ответил Тарлин. — Земля — хорошее место, чтобы покоиться в ней.

— Тролли едят своих мертвых. Как будто они лишь мясо.

— Возможно, именно так они и почитают их. Их мертвые покоятся в них.

Так Стен об этом еще никогда не думал. До сих пор каннибализм троллей казался ему только чем-то уж совершенно варварским и недостойным. Съедание мертвых было запрещено во Влахкисе, да и другие народы считали подобное преступлением по отношению к богам. Он не знал ни одного народа, у которого был бы такой обычай.

— Почему ты сюда приходишь? — спросил Тарлин, оторвав тем самым Стена от его мыслей.

— Мы посещаем наших мертвых. Мы чтим их на их могилах. Все, чем мы обладаем, было построено ими, — объяснил Стен и в мыслях добавил: — «Но никто не будет скорбеть на могиле Висинии и вспоминать о ней».

— Вы, люди, сильно цените свою собственность, владение землей и каменными хижинами, которые вы на ней сооружаете.

Стен кивнул с грустной улыбкой. Он провел взглядом по лесу, который даже в свете поднимающегося солнца казался мрачным, и по небу, яркая голубизна которого была пронизана красными полосками. Потом он опустил взгляд на эльфа, который неподвижно стоял на том же месте и пристально смотрел на Стена. Глаза винака, как всегда, были какими-то загадочными. Стену даже не удавалось понять, какого они цвета. На ярком солнечном свете они казались зеленовато-голубыми, но в сумерках они были скорее серебристыми или даже белыми. Казалось, они проникали через поверхность мыслей Стена и смотрели ему прямо в сердце.

— А как вы к этому относитесь? — спросил влахак, чтобы уйти от этого взгляда, который, казалось, исследовал его самые глубокие тайны.

— Мы отдаем своих мертвых природе. Когда дух покидает тело, оно остается не более чем пустым сосудом. Лес забирает себе назад то, что мы ему даем. Звери и растения берут от наших мертвых так, как и мы берем от них. Почти как вы, люди, только без всего этого закапывания.

Оба улыбнулись получившейся шутке. Внезапно Стен почувствовал некую связь с эльфом. Поэтому он спросил еще:

— А владение? Земля?

— Земля вечна, кто же может считать, что он владеет ею? Нет, мы этого не понимаем. Для нас это подобно тому, как кто-то захочет владеть небом или облаками.

— Возможно, это и так, — задумчиво ответил Стен. — По крайней мере для вас. Однако, с нашей точки зрения, землей можно обладать. Или, по крайней мере, властвовать над теми, кто живет на этой земле.

— Вы подчиняете себе землю. Вы строите себе хижины, и вы выкорчевываете лес себе под поля. Возможно, так и можно обладать землей. Но за это земля тоже начинает обладать вами.

Стен озадаченно нахмурил лоб.

— Что ты имеешь в виду?

— Все наши трудности всегда возникают из-за притязаний ваших предводителей. Мы должны повиноваться вам, так нам сказали, так как мы живем в вашей стране. И вы боретесь друг против друга за вашу землю.

В таком ракурсе Стен еще никогда не думал об этом. Это была правда, что войны велись из-за земли, так как обладание землей означало власть. А власть, в свою очередь, означала свободу, так как под господством масридов влахаки не могли быть свободными. Так что их свобода зависела от того, могли ли они сами определять свою судьбу.