Читать книгу - "Сплетающий Души - Кэрол Берг"

Она повертела в пальцах листок, но так и не развернула его.

— Паоло не умеет читать и писать, — произнесла она тихо. — Вам придется объяснить мне, как стало возможным, что он сделал это.

— Я не уверен… Могу ли я спросить, что происходило прошлой ночью после того, как я столь нелюбезно заснул?

— Я тоже очень устала; все было похоже на сон. Он уложил вас на одеяло, накрыл плащом, а потом подвел меня к постели. Следующее, что я помню, — это то, как я проснулась, когда уже было светло. — Она бросила письмо на стол. — Это невозможно. Невозможно. Не хочу в это верить.

Ее горячность, казалось, имела мало общего с тем, что Паоло оказался способен писать.

— Возможно, в самом послании содержится ответ на ваши вопросы.

Я озаботился тем, чтобы согреть заклинанием чашку воды и отмерить ромашки и таволги из скромных запасов кожаной сумки. Потом предложил госпоже чай с кусочком древнего чернослива, о который, я надеялся, она все же не сломает зубы. Но она снова взяла письмо и принялась теребить его. Чего она боялась? В конце концов, еще раз взглянув на спящего мальчика, она развернула листок.

Хотя это была всего одна густо исписанная страничка, госпожа Сериана изучала ее около получаса, если не больше, а потом молча протянула мне. Я отставил чашку в сторону и взял письмо.

Дражайшая моя матушка!

Я всем сердцем надеюсь, что этим утром ты проснешься полностью исцелившейся от своего скорбного недуга. Я умоляю тебя не рвать письмо в отвращении к моему лицемерию или к правде, которую ты узнала прошлой ночью. Я прошу в последний раз одарить меня той любовью и доверием, которыми ты так щедро — так несомненно — согревала меня в прошлом.

Паоло расскажет тебе обо всем, что обрушилось на нас, и вместе с тем об открытии, которое я сделал слишком поздно. Клянусь тебе собственной жизнью, я не искал сознательно твоей погибели и не выдавал умышленно защиту Авонара. Я не могу ожидать, чтобы кто-то в это поверил, кроме разве что тебя, всегда желавшей видеть во мне только лучшее. Даже Паоло, несмотря на свою преданность, и тот сомневается. И сам я сомневаюсь в себе, хотя оба этих поступка так чужды моим желаниям, что я не могу признать их возможными. Но конечно же, я должен, ибо будущее миров снова под угрозой из-за меня, а спасение — снова в твоих руках и, через твое заступничество, в руках моего отца.

Мир, который Паоло опишет тебе, — не Гондея и не знакомый нам дом, где мы родились. Пределье — третий мир, мир еще незавершенный, еще растущий, населенный странным и чудесным многообразием существ, которые, пусть и не слишком красивы и изящны, не более злы по природе своей, — чем любая из человеческих рас. Этот мир зародился в хаосе Пропасти, когда мы пересекали ее, совершая побег из Зев'На. Каким-то образом — я сам пока не понимаю как — мои действия и состояние рассудка в том путешествии создали глубочайшую связь между мной и Предельем, так что я знаю, чувствую и воспринимаю его жизнь, как если бы оно было частью меня.

К несчастью, магия Пределья открыла мне истину о том, что я подозревал и чего боялся все эти четыре года. Лорды так и не выпустили меня из рук. Думаю, они сами осознали это, когда я четыре месяца назад пересек Мост, и теперь грозят разрушить все миры, с которыми я соприкасаюсь. Если все останется так, как есть, лорды наверняка смогут достичь того, чему мы не дали свершиться четыре года назад. Как справедливо опасается принц, они обретут власть надо мной, а значит, и над Пропастью. Похоже на то, что им уже удается использовать меня, выпуская на волю разрушение; ты, советники и подданные моего отца горько пострадали от этого. Я говорю об этом не затем, чтобы оправдать себя, ведь в конечном счете я ответствен за это, как и за все зло, которое я сотворил.

Путь к спасению представляется мне крайне простым. Моя смерть устранит эту опасность, и, если бы дело касалось лишь этого, я охотно преклонил бы колени перед принцем и позволил ему завершить то, чего он столь страстно желает. Но я убежден, что из-за моей странной связи с Предельем тысячи невинных погибнут вместе со мной. Я словно сточная канава лордов; когда против них направляют свою силу дар'нети, через меня она обрушивается на эту землю в виде огненной бури. Чем более изранена она, тем слабее становлюсь я сам, и потому мне кажется, что, если меня не станет, погибнет и Пределье со всеми его обитателями.

Две вещи должны быть сделаны.

Во-первых, атаки Авонара на Зев'На должны прекратиться до тех пор, пока я не буду мертв. Лорды все равно не страдают от них, а отражают на меня, чтобы вернуть Пределье к хаосу и тем самым усилить себя.

Во-вторых, мой отец должен проникнуть в мое сознание и разорвать эту связь с Предельем прежде, чем убьет меня. Я не могу сам просить его, поскольку не знаю, как найти своего отца в принце Д'Нателе, а принц не выслушает меня прежде, чем ударить. Ты должна убедить его сделать это если и не по собственному желанию, то из сострадания к людям, которых у него нет причин ненавидеть и нет причин уничтожать.

Теперь я буду ждать. У меня не хватает сил, чтобы задержаться дольше, а Паоло подвергается опасности каждый миг, пока я делаю это. Он сможет показать, где я, когда убедится, что все случилось именно так, как я и сказал. Но если пройдет слишком много времени, больше пяти дней, мне останется лишь один путь. Мне придется отправить одиноков в тот мир, где мы родились, в надежде, что они смогут найти там пристанище, когда меня не станет. У меня есть подруга, обладающая некоторым влиянием, которая обещает сделать все возможное для их безопасности.

Знаю, что твоя вера и любовь бессчетное число раз спасали меня от отчаяния. Я хотел бы думать, что, когда все закончится, ты сможешь навестить Пределье и взглянуть на его чудеса. Пусть Паоло познакомит тебя с Вроуном и его друзьями, которых я повстречал во сне, с Нитеей, всю свою жизнь дарящей другим то, чем она никогда не сможет обладать сама, и с Томом, сыном овцевода, по чьим следам я пришел туда. Он сыграет для тебя такую музыку, какой ты еще никогда не слышала.

Верь мне.

Твой любящий сын,

Герик.

— Значит, он был здесь. Пока мы спали? Поразительно, что он смог пройти сквозь мои охранные чары…

Госпожа опустилась на колени рядом с юношей, качая головой, и слова замерли у меня на губах. Как глупа бывает уверенность, так легко уводящая нас от очевидного. Она смотрела на него полными слез глазами, гладила его по волосам, и только тогда я начал понимать. Я вспомнил, как изменилось выражение ее лица, когда она прошлой ночью взглянула на Паоло, и как сорвались с ее губ слова: «О дорогой мой…» Она обращалась не к юному Паоло, а к своему сыну, узнав Герика в теле его друга. Ее сын завладел Паоло, вытеснив живую душу ради своих целей.

Я уронил письмо на пол, охваченный отвращением — чувством, взращенным во мне за пятьдесят лет выслушивания рассказов о лордах Зев'На и их омерзительных играх.

— Есть ли хоть малейшая возможность, что Паоло сумеет это пережить? — прошептала госпожа.