Читать книгу - "Тьма надвигается - Гарри Тертлдав"

Когда поданная к вагону карета проезжала узкими улицами Котбуса, на посла снизошло в некотором роде откровение.

– У ваших домов настолько крутые крыши, чтобы с них скатывался снег!

– Ну конечно! – ответил Забан, странно покосившись на посла.

Но для Хадджаджа это было вовсе не «конечно», так же, как ункерлантец в Бише вряд ли станет «конечно» много пить.

Конунг Свеммель распорядился поселить зувейзинского посла в гостинице неподалеку от дворца. Комнаты были, на вкус Хадджаджа, достаточно просторны, хотя и недостаточно чисты. На кровати громоздилась гора толстых шерстяных одеял и покрывал, в углу спальни горела жаровенка. Посол горячо одобрил и то, и другое, и огромную миску овсяного супа с мясом, которую принес ему слуга. Он счел – он понадеялся, – что не замерзнет за ночь до смерти.

Этого и не случилось. На завтрак уже другой слуга принес ему огромный омлет с ветчиной, колбасками, луком и сыром. В Бише после такой трапезы Хадджадж не смог бы встать. В студеном Котбусе он умял все до крошки и пожалел, что ничего не осталось.

Как только посол покончил с завтраком, оделся и набросил теплую накидку, Забан провел его на улицу, чтобы отвезти во дворец в закрытой, за что старик был особенно благодарен, карете. Сквозь покрытые изморозью окошки он разглядывал не замечающих холода горожан. Некоторые замирали, чтобы глянуть на проезжающую карету, но большинство не отрывалось от своих дел. Никто не здоровался со встречными, не останавливался поболтать, как это было бы на улицах Биши. И причина тут заключалась не в морозе, как подумал посол поначалу. Просто ункерлантцы были менее общительным народом, чем его соплеменники.

Во дворце было тепло. Прежде чем Хадджадж смог войти в зал для аудиенций, телохранители Свеммеля попытались облапать его, словно девицу в соку.

– Пусть обождут, – бросил посол Забану, терпеливо сносившему подобный же осмотр.

Хадджадж сбросил одежду и стоял голый, беззаботно ожидая, покуда отвесившие челюсти телохранители не прощупают каждый шов. Затем он оделся и проследовал за мидовским чиновником в приемный зал конунга Свеммеля.

Забан упал перед своим монархом ниц. Хадджадж низко поклонился, как перед лицом царя Шазли. Свеммель промолвил что-то по-ункерлантски. Посол понял его слова, но с ответом подождал, покуда Забан не переведет на альгарвейский:

– Ты дерзок. Все вы, зувейзины, дерзкое племя.

– Мы тоже невысокого мнения об ункерлантцах, – ответил Хадджадж. Он не собирался отступать без нужды даже в наименьшей малости. – И оно стало еще ниже в тот час, когда Ункерлант нарушил Блуденцкий договор.

– Киот заключил с вами договор, – промолвил Свеммель, буравя Хадджаджа взглядом. – Киот умер – медленной смертью, страшной смертью. Милосердней, чем он заслуживал. А Зувейза разбита. Разве ты стоял бы здесь, будь иначе?

Возможно, конунг и был безумен, но он был прав.

– Мы нанесли вам урон, – произнес Хадджадж, не собираясь этого признавать. – Если вы не отступитесь, мы принесем вам еще больше горя. Ваш ультиматум был слишком суров. Если и нынче ваши условия нас не устроят, мы продолжим бой. Возможно, в конце концов вы и захватите все, что собирались, но цена будет неимоверно высока. Не согласитесь ли вы получить немного меньше, зная, что не придется платить так дорого?

Аргумент был разумный, рациональный, осмысленный. Глядя на конунга Свеммеля, Хадджадж с дрожью осознал, что ни одно из этих слов нельзя применить к ункерлантскому владыке. Глаза конунга были словно вырезаны из обсидиана, подернутого тонкой корочкой южного льда.

– Нам все равно, какова будет цена, – промолвил конунг. – Мы желаем вернуть свое.

«Я не стану отчаиваться», – велел себе Хадджадж и сам удивился – зачем? Он начал было формулировать дипломатичный, вежливый ответ и проглотил слова прежде, чем те слетели с губ. Если конунга Свеммеля и можно тронуть чем-либо, то не пустой любезностью. Посол взялся за дело по-иному.

– Ваше величество, то же можно сказать и о нас, зувейзинах. Если нет, то почему мы столько раз восставали против Ункерланта, даже без надежды на победу?

Он пристально вглядывался в лицо Свеммеля. Глаза конунга расширились слегка, потом сощурились. Ледок растаял. Холодный каменный глянец зрачков остался, но Хадджадж, верно, тронул какую-то струнку в душе владыки, ибо тот ответил:

– Да, вы упрямый народ, – тоном, каким с неохотой отпускают комплимент. Он ткнул пальцем в сторону посла: – Упрямый и все же разбитый. Иначе ты не стоял бы перед нами.

– Мы потерпели поражение, – признал министр иностранных дел Зувейзы то, чего никак не мог отрицать. – Мы потерпели поражение достаточно суровое, чтобы отдать часть того, что вы требуете от нас. Но не настолько, чтобы отдать все.

– Обойтись ли нам с самозванцем Шазли, как мы обошлись с узурпатором Киотом? – спросил Свеммель.

– Повелители Зувейзы умеют умирать, – ответил Хадджадж как мог спокойно и вновь с той прямотою, какой не мог ожидать конунг от своих подданных. – Ункерлант преподал им не один урок в этом мастерстве.

Забан обернул к послу молочно-белую физиономию. Нет, никто в Котбусе не осмеливался так разговаривать с конунгом Свеммелем. Старик повелительно взмахнул рукой. Ункерлантский толмач перевел все точно – Хадджадж достаточно владел вражеским языком, чтобы быть уверенным в этом. Он ждал ответа. Возможно, ункерлантский конунг захочет выяснить, как умеет умирать сам Хадджадж. Это нарушило бы все принципы дипломатии, но конунг Свеммель сам себе закон.

Свеммель нахохлился на краешке высокого трона, словно беркут, готовый сорваться с руки сокольничего.

– Поторгуемся, – проклекотал он.

Хадджадж смог вздохнуть снова и постарался, чтобы конунг Ункерланта не заметил его облегчения.

Краста была в ярости. Она часто бывала в ярости, однако, как правило, мишенями для ее гнева служили знакомые ей люди, а не целые державы. Сейчас бешенство ее имело своей причиной Валмиеру как таковую.

– Ты посмотри на это, Бауска! – Она ткнула горничной под нос свежую газету: – Ты только посмотри!!!

– Вижу, сударыня, – ответила служанка настолько хладнокровно, что даже Краста не нашла бы повода придраться.

Но маркиза не нуждалась в поводах.

– Ункерлант выиграл очередную войну! – прорычала она. – Какие-то варвары с запада одерживают две победы кряду, сначала против Фортвега, потом против этой… как ее… Зувейзы – одни силы ведают, где это! Ункерлант! Две войны! А Валмиера победила хоть в одной? Бауска, отвечай!

– Нет, сударыня, – ответила служанка и добавила неосмотрительно: – Но Ункерланту не приходится сражаться с альгарвейцами.

Краста тряхнула головой. Золотистый локон выскочил из-под заколок, которыми Бауска увенчала ее прическу поутру, и скользнул по губе, словно у маркизы внезапно выросли усики. Краста фыркнула и отмахнулась от непокорной прядки.