Читать книгу - "Маледикт - Лейн Робинс"

Маледикт стрелой пронесся по темному переулку, разрывая тени. Оглянувшись, один из моряков попытался применить отводящее взгляд заклятие — и споткнулся. Маледикт прыгнул, со всей силы ударил матроса головой о камни, и выхватил меч, но Янус, проносясь мимо, бросил: «Только не мечом».

Маледикт досадливо прорычал, но остановился, признавая правоту Януса. Матрос попытался встать. Тогда Маледикт, подобрав камень, обрушил его на череп бедняги; раздался мокрый хруст. Маледикту вспомнились уроки Миранды. Он нагнулся над телом и вытащил несколько лун, оставшихся в кошеле.

Вскоре вернулся Янус, выбившийся из сил, зато с телом второго моряка. Он уложил труп рядом с первым.

— Ты срезал у него кошель?

Маледикт кивнул.

— Тогда уходим. Нет ничего удивительного в том, что кто-то напал на пьяных матросов с целью ограбления, — сказал Янус. — А мне нужно скорее домой, приложить арнику к губе. Будет не так просто объяснить, откуда взялся синяк, если Ласт вдруг выплывет во время прилива. — Янус говорил с укоризной, но Маледикт не стал извиняться.

По правде говоря, Маледикт не смог бы извиниться, даже если бы хотел. Последняя смерть лишила его дара речи; он боролся с внезапно нахлынувшим желанием расплакаться. Моряк не имел никакого отношения к его мести. Он был простой человек, он ходил к шлюхам поразвлечься доступным ему способом, и вот…

Янус взглянул на Маледикта и холодно произнес:

— Если бы Элле удалось осуществить свои планы, ты бы спала вот с такими. — Он притянул Маледикта к себе и обвязал вокруг его талии узкую тесьму, скрепляя рассеченный корсет. — Постарайся не попасться на глаза Джилли, ладно?

Маледикт потрогал снятый с покойника пояс, кивнул и сделал шаг в темноту. Маледикт направлялся домой, держась теней Развалин, словно призрак, бросающий вызов всем, кто готов сразиться с ним, узнать его. Маледикт под влиянием воспоминаний Януса почти ожидал встретить Эллу, нетвердой походкой выходящую из переулка и оправляющую свои юбки. Он задумался: что же произойдет тогда? Признает ли она вообще Миранду в обличий Маледикта? Скорее всего, она даже не посмотрит, просто поспешит удрать, угадав в нем опасность, а не своего собственного ребенка. Маледикт на миг задумался, горевала ли Элла, когда ушла Миранда, если, конечно, дочь значила для нее хоть что-то, кроме возможности зарабатывать на кусок хлеба.

Внезапно нахлынувшие мысли заставили его остановиться и застыть в оцепенении. Миранда была ничто, крыса, но Янус!.. Селия знала, что его забрал Ласт; почему она не последовала за ним? Наверняка Развалин достигли слухи о том, что Янус разбогател… Отсутствие Селии объяснялось либо тем, что она умерла, либо тем, что она так погрязла в навеянных «Похвальным» грезах, что была почти мертва. Такая же судьба, вероятно, постигла и Эллу. Маледикт судорожно вздохнул и пошел дальше, боясь, как бы его прошлое не встало у него на пути. Однако переулки мелькали один за другим в этом удивительном тумане, людные лишь в воображении Маледикта: он не встретил ни души.

Вернувшись домой, он прокрался через кухонную дверь. Кухарка дремала в кресле, а на столе поднималось свежее тесто. От густого, кислого запаха квашни у Маледикта свело желудок. Юноша поспешил прочь из кухни и остановился при виде Джилли, который прикорнул на парадной лестнице. Оплывающая свеча залила воском весь подступенок. Маледикт отступил и прокрался наверх по черной лестнице.

Все сделано, думал он, стаскивая окровавленную рубашку. И даже теперь Ласт продолжал мучить его: ткань прилипла к коже и причиняла боль.

Все кончено, и Янус станет графом. Маледикт поморщился. Если удастся избежать обвинения в убийстве. Он сорвал испорченный корсет и швырнул в кучу затвердевшей от крови одежды.

Обнаженный, Маледикт принялся возиться возле камина в поисках спичек. Тряпки он швырнул в очаг. Опустившись на колени, стал раздувать упрямое пламя, но преуспел лишь в рассеивании мелкого пепла, оставшегося с прошлого года. Глаза защипало, и из них снова полились слезы.

Откуда такая слабость? Откуда печаль? Маледикт не мог объяснить себе. Раньше с ним ничего подобного не приключалось.

В щели между шторами уже начал пробиваться утренний свет, и Маледикт в отчаянии плеснул бренди на медленно тлеющую одежду. Лишь тогда комната наполнилась вонью горящей крови и золоченой вышивки. С плеч Маледикта спала часть бремени. Он ополоснул лицо холодной водой из кувшина, стараясь смыть пепел. Полотенце окрасилось крапинками красного и черного, и он принялся выжимать его, пока вода в тазу не сделалась розовой. В зеркале отражалась какая-то сумасшедшая, и Маледикту не хотелось смотреть на нее. Он был Маледиктом, темным рыцарем, карой Ласта. Слугой Ани. Все еще Ее слугой. И теперь, когда Ласт мертв, чья кровь освободит его?

Утренний свет напомнил Маледикту, что вот-вот войдет служанка с чистой водой и утренней чашкой чая. Хорошо бы, чтобы к тому времени одежда сгорела — и сгорела дотла. Маледикт пошевелил в камине кочергой; сверкающие искорки ужалили его в голые ладони и предплечья. Эта легкая боль вывела юношу из ступора, и он принялся одеваться с привычной скрупулезностью. Тонкие, по последнему слову моды, кожаные панталоны обтянули бедра и живот. Еще один корсет, припрятанный в тайнике, где когда-то хранилось завещание Ворнатти, скрыл грудь и сделал шире осиную талию. Поверх Маледикт накинул рубашку из тончайшего батиста и парчовый жилет, повязал крават, умеренно подражая моднику Листопаду. В этот самый момент послушался знакомый стук в дверь: Джилли.

— Мэл? — раздался его обеспокоенный голос.

Получив позволение, Джилли вошел и закашлялся.

— Что ты там жжешь? — спросил он, без разрешения распахивая окна. Глянув на черные остатки в огне, всё понял: — О! Значит, ты сделал это? Убил его? — Голос Джилли стал неуверенным и печальным. — Тебя видели? Что будет дальше?

Маледикт взял бутылку бренди, но оно уже кончилось: все ушло на разведение огня.

— Все — пепел, — проговорил он. — Один лишь пепел. Ты можешь объяснить мне, почему я не чувствую удовлетворения? — Он отобрал у Джилли кочергу и поворошил угли, обращая сгоревшую одежду в черную пыль. — Я планировал эту смерть много лет. Злорадствовал, воображал ее, подпитывал ею свой гнев. А теперь от нее остался лишь пепел у меня во рту.

— Ани гонит тебя, подстегивает к бешеной ярости, а когда ты исполняешь Ее желание, Она удаляется и забирает все Себе. А у тебя остается лишь привкус крови во рту. Теперь, когда твоя месть осуществилась, Она должна навсегда оставить тебя. — Джилли выдохнул и уткнулся взглядом в ковер под ногами, собирая носком туфли сажу, рассыпавшуюся, когда доставали кочергу. — Большинство прежних Ее детей сошли с ума, утратив Ее. — Голос Джилли задрожал.

Маледикт попросил:

— Джилли, посмотри на меня и скажи, что Она меня оставила. Что знак Ани исчез. Ты ведь видишь все так ясно. Моя часть сделки выполнена — и я больше не Ее подставное лицо.

Джилли со свистом втянул воздух. Коснулся теней под темными глазами Маледикта — и взглянул в те тени, что затаились в самих глазах.