Читать книгу - "Князь оборотней - Илона Волынская"

— Где этих крылатых носит, не говоря уж о тиграх? — Хадамаха с тревогой оглядел суетящихся у костров медведей и любопытных младших жрецов, то и дело выглядывающих из ворот Буровой.

— Не нас носит, а мы несем! И вовсе даже не яйца! — на деревья начали садиться гигантские птицы. Собственно, были среди них и средних размеров, и маленькие — но и теперь понятно, что в скором времени птенцы обзаведутся таким же размахом крыльев, как у родителей. А пока они кувыркались с веток, на лету преображаясь, и с курлыканьем неслись к настороженно порявкивающим медвежатам — знакомиться! Медведицы-Мапа распутывали притороченные к птичьим лапам свертки, пакеты и мешочки.

— Не могли же мы с пустыми руками на праздник явиться! — уже в человеческом облике спрыгивая с ветки, проклекотала Белоперая. За ней молча следовал высокий парень: судя по укутывающим его широченные плечи перьям со стальным отливом — тот самый Серокрылый, которого так ненавидел бывший вожак крылатых. — И остальных надо было из стойбища прихватить. Большой День раз в День бывает! — Белоперая прижалась к плечу Хадамахи и крепко сжала ему руку. — За сестру спасибо! — шепнула она. — Только вот… у Канды на нее все едино право есть, а выкупить ее нам не на что.

— А если разберемся с Кандой? — спросил Хадамаха.

— Приказывай, — просто сказала Белоперая. — Что скажешь, то и сделаем.

— Ого! — Лохматые брови отца взметнулись, как стая крылатых.

Посыпались иголки, и с елки довольно неизящно скатилась Аякчан.

— Для начала пошлите кого-нибудь вместо меня Канду караулить! — объявила она. — Я себе уже все глаза проглядела, а остальное — отсидела!

— Конечно, жрица. Если ты предпочитаешь чистить котлы… — с невинной миной согласилась Белоперая, шевельнула кончиком крыла, и крылатый снялся с места, заняв пост на верхушке елки.

— Котлы — нет, могу кой-кому начистить клюв, — пообещала Аякчан.

— Вот теперь вижу, что жрица, — пробормотал отец.

— Тигры где? — Белоперая сообразила, что клевать жрицу — можно без клюва остаться, и переключилась на других. — Мы успели к Скале крылатых слетать и обратно, а они два шага до Буровой не прошли. Такие большие и полосатые и такие копуши, я это еще у них в стойбище подметила!

— Р-р-р-р! — раздалось негромкое, но грозное рычание, и из-под ветвей начали выскальзывать тигры. Притороченные к их спинам вьюки вовсе не делали полосатых зверей менее грозными.

— В моем стойбище ты не была такой наглой, курица! — Золотая явилась в человеческом облике, но скалилась совершенно по-тигриному.

— Это было твое стойбище, кошка, — согласилась Белоперая, и перья на торчащих из лопаток крыльях воинственно встопорщились.

— Прекрасные и воинственные! Если вы сейчас тут драку устроите, то когда Канда явится к нам в гости, ему останется только снять шкурку и ощипать перышки. А если вы можете жить в мире только в чужом стойбище… — В голосе Хадамахи завибрировал рык. — Тигров переселим в скалы к крылатым. Или крылатых — к тиграм в кошачьи домики.

— Упаси Дусэ-тигр! Сохрани нас птица-Кори! — дружно взмолились Золотая и Белоперая. — Не болтай, медвежонок, а то к вам в берлоги переберемся!

— Дуэнте, сбереги от такого! — теперь уже высказался отец.

— Папа! — предостерегающе рявкнул Хадамаха.

Между кострами уже сновали женщины всех племен, строгая мороженое мясо и заваривая суп на остатках порсы. Тигрицы и птицы перемешались с медведицами, а жрецы с Буровой наконец рискнули выползти за ворота. Толстяк уже утянул с палочки у Огня кусок непрожаренной оленины. Медведи и тигры охапками таскали хворост, крылатые ударами клювов сбивали пушистые ветки для шалашей…

— Ты смотри — и рыбы тут! И даже не в супе! Этих-то ты зачем взял? — отец недобро прищурился. В толпе бродили Тэму. Скользящие движения и блеклая, как рыбье брюхо, кожа выдавали людей-косаток.

Хадамаха умиленно поглядел на толкущийся у котлов народ — первый Большой День, когда все празднуют разом, никогда не было, и не думал никто, что такое может быть, чтобы Амба, и Мапа, и крылатые разом, и даже Тэму!

— Никогда такого не было, — проворчал отец. — Чтобы Амба, и Мапа, и крылатые разом, и даже Тэму! Совсем праздник испорчен: не расслабишься со своими, хмельной араки не хлебнешь — одни чужаки кругом! Не выйдет из этого ничего. Окромя большой драки.

Хадамаха вздохнул. Может, во вражде и впрямь Канда виноват, или какой злой дух племена друг на друга натравил… Только нельзя натравить того, кто сам не хочет соседу морду набить.

— Канда нам бы еще сильнее праздник испортил, — сухо ответил он.

Отец вдруг уставился в сторону, хотя ничего особо интересного там не наблюдалось: младшая жена Канды сидела в развилке между корнями деревьев и с тоской глядела, как, хлопая крыльями и подлетая в воздух, играет крылатая малышня.

— Мать сказала, ты за все племя долги заплатил.

Хадамаха невольно сжался, как после того случая, когда маленьким в сетях запутался и в клочья их изорвал, а как раз рыба шла…

— Ждешь небось, что я тебе спасибо скажу…

Хадамаха сжался еще сильнее — лучше бы побил! Медвежьей лапой да под зад — все не так больно!

— А вот не скажу! — вдруг улыбнулся отец. — Ты хоть и давно дома не был, а настоящий Мапа, сын вожака, сам вожаком будешь. Все правильно сделал, я и не сомневался! И что заработать в городе сможешь, и что долги с племени снимешь, если я не сумею.

И Хадамаху отпустило. Повезло ему с родителями — аж перед беднягой Донгаром неловко за свое счастье!

— Не хочу я вожаком, вот еще! — скрывая радость, буркнул Хадамаха. Лучше с Донгаром в Нижний мир, чем всю жизнь в Среднем — да на одном месте, Сивира снежного не видя!

— Это только полудурки да воры вроде Биату в вожаки хотят, а настоящие вожаки вожаками становятся, когда им деваться некуда, — наставительно сказал отец. — Думаешь, я хотел? — он настороженно огляделся, не слышит ли кто. — А что золото нашел, за то спасибо. Был бы стыд, если б не уберегли мы медвежью кассу!

— Отец… — с трудом сказал Хадамаха. — Золото я… не отдам. Оно сейчас… очень нужно.

— Дед велел на самый крайний случай держать. Долгов на племени больше нет, а крайний случай — есть?

— Не знаю я! — досадливо отмахнулся Хадамаха. — Донгар беду чует.

— Такая большая беда, что помочь от нее может только мешок золота? — хмыкнул отец.

Этого Хадамаха тоже не знал. Не отвечая, он, точно как отец, отсутствующим взглядом уставился на бескрылую жену Канды. С легким удивлением понял — малышка уже не одна. Напротив нее сидел Брат и что-то ворчал, протягивая маленький туесок с моченой ягодой. Сестренка Белоперой лишь крепче вжималась в развилку между корнями да испуганно трясла головой. Не иначе как подозревала — выманивают. А потом страшный медведь ее съест.