Читать книгу - "Башня Богов III - Антон Александрович Карелин"

рисунком на листе бумаги, на тонкой грани между реальным и мысленным. Мир потерял глубину, остались только длина и ширина — зато они были бескрайними, как потенциально безграничны фантазия и виртуальность.

Всё утопало в мягком свете, вокруг светилось несчётное число огоньков, а между ними тянулось ещё больше тончайших нитей. И я летел по этим линиям, словно они были дорожками, с которых не сойти. Логично, ведь здесь Яр Соколов был больше мыслью, информацией, чем телесным человеком. Но всё же не полностью: я мог похлопать себя рукой по плечу, просто понимал, что в этом мире мной движут не мышцы, а разум и воля.

«Это семантическое пространство», — мысль пришла откуда-то извне, мелькнула по одной из линий и стала моей собственной.

Время здесь явно текло по-иному, чем там, откуда я ушёл. Передвигаясь порывистыми импульсами от точки к точке, я ощущал, что каждая из них — какое-то понятие и соединяется с сотнями, а то и с тысячами других.

Путь начался с точки «окраина», и от неё шло 407 инфосвязей. Они стали понятны мне все сразу, всем цветастым веером оттенков — можно выбрать, куда скользнуть. Я ушёл к точке «дорога», с неё на «цель», оттуда к «центру». Ведь нужно попасть в центр этого мира, куда стекаются все пути.

Увидев фигуру в самом сердце натянутых нитей, я замер от красоты. Создание со множеством рук, окружённое ореолом света, перебирало линии информации, как струны всемирного инструмента. Крылатое, с узкими точёными чертами, существо напоминало монаха в центре нирваны, потустороннего ангела или совершенного робота. Движение каждой руки было отточенным и лаконичным. Так вот как выглядит Гормингар!

— Голоса, — увидев меня, сказало существо с тревогой, но и с восторгом. — Они были потеряны и все эти годы пели, не слыша друг друга. Теперь всё перестроилось, они начинают слышать, тянутся к друг другу и слагаются в хор… я им помогаю.

Это был Шисс. Так выглядела смысловая сущность нашего вонючего и лохматого крыса.

— Как ты, дружище? — спросил я.

— Хорошо. Я постигаю песнь забытых голосов и не хочу уходить, пока она не сложится.

— Это не опасно?

— Для тела нет. Для разума — может, и да. Для души, наоборот, исцелительно.

— А что с Орчаной, где она?

— Вместе с хозяином этого места. Ты найдёшь их в точке «Противоречие», — Шисс поднял одну из светящихся линий и провёл по ней пальцем, указывая путь.

Я шагнул из «Центра» в «Развилку», оттуда в «Противоречие» и нашёл две фигуры: одна была проворным, прыгучим зверьком в медовой шерсти с быстро мелькавшими жучиными крыльями, а другая насупленной сердитой девчонкой с торчащими из-под губы клычками. Ни капли не изменилась.

— Ты достал своими планами, Горм! — крикнула она, ударив кулаками по длине и ширине вокруг. — Можешь хоть раз забить на сложные выдумки и просто сделать как проще⁈

— Не могу, — смиренно ответил Гормингар, и его круглые глаза блеснули. — Я хочу просчитать идеальный исход.

— Нельзя угодить и нашим, и вашим, всем-всем-всем, — закатила глаза Орчана. — Кого-то всегда приходится послать, а кем-то пожертвовать. Не бывает идеальных решений! Я, блин, с десяти лет это поняла, почему ты не можешь?

— Так запрограммирован? — невинно предположил ИИ.

— Угу, сам себя программировал и перемудрил.

Я влез в их семейные разборки:

— Кем-то пожертвовать? Ты так пробуждаешь в Гормингаре человечность?

Орчана обрадованно подалась ко мне, и смысловой облик девчонки изменился: она сама не осознала, как стала выше и старше, более статной, в ней проступила женственность и нехарактерная для джарры красота.

— Ты живой, — её нематериальные руки вплелись мне в плечи, словно пытаясь нащупать уверенность в том, что всё хорошо. — Победил тайро-чудище? Ну и поганую ядовитую крысу?

Она имела в виду Уилла.

— Ну почти, — я выдохнул, вспомнив плывущий в темноте труп канадца.

— И что теперь делать? Я открыла Горми весь свой разум и убедила, что джарры не плохи. Он согласился, что его мозги помутились от искажения. Теперь планирует помочь джаррам, но только когда сложит планету заново! А это сложно, стоит огромных сил и может привести к непредвиденным последствиям, — она всплеснула руками. — Спроси, какого лешего он это затеял? Если всё провалится, мои люди мучительно умрут от чумы!

— Зачем ты это затеял, Гормингар? — спросил я зверька. — Что это за голоса и песнь?

— Отыщи любой из них и послушай.

— А как же четырнадцать секунд до точки невозврата?

Зверёк повёл лапой, и Орчану внезапно выключило: она застыла, глядя на нас с взволнованным ожиданием.

— Мысль и свет куда быстрее тел, да и воображаемое время течёт слегка нелинейно, — сказал он. — До точки невозврата одиннадцать внешних секунд и тысячи внутренних. Успеешь разобраться.

Я вздохнул: чувство болезненной потери резало сердце и никак не уходило. Проклятый Уилл, почему ты сделал всё неправильно и оказался именно тем подлецом, которого я ожидал?

— И где эта песня, куда идти?

— Прислушайся — и услышишь.

Я закрыл глаза и правда услышал: в тишине звучало множество отдалённых звуков, каждый на своей ноте, но не монотонный, а переливчатый, как многозвучный обертон. Хм, они были куда сложнее и комплекснее, чем простые понятия-точки, из которых состояла вся семантическая сеть Гормингара. Это были целые поющие комплексы… но чего?

Один пел о боли, второй о страхе, другие о крушении, чудовищности, скорби, кто-то о надежде. Тысячи неслышимых голосов изливали страшное и плохое; но десятки тысяч пели о хорошем. Постояв и послушав, я выбрал мелодию Умиротворения: после пережитого хотелось прикоснуться к чему-то доброму и светлому. Добрался от «Противоречия» к «Согласию», а оттуда в эту мелодию, она стала громче, обволокла меня. Я раскрыл глаза и увидел совсем другой мир.

Высокие здания, переплетённые лентами магистралей, которые шли прямо по небоскрёбам, оборачиваясь вокруг них. На магистралях были разбиты парки, полные пышной зелени и светлых куполов, в этих парках виднелись россыпи маленьких фигур, гулявших параллельно земле, а подчас и вниз головой. Нарушение привычной физики их не смущало, ведь техномагия живых городов позволяла смещать плоскости гравитации как нужно. Иногда существа перепрыгивали десятки метров с одной эстакады на другую, с одинаковой лёгкостью вбок, вверх или вниз.

Потоки летающих машин двигались в слаженном узоре, они скользили над бесконечным городом, покрывавшим поверхность маленькой планеты. А выше них висело белое