Читать книгу - "Пробуждение - Юрий Пашковский"

Великолепное Заклинание. Я плохо разбираюсь в иных областях волшебства, которые не связаны с магией крови и алхимией, но любой, кто владеет Даром Искусства, восхитился бы, ощутив чистоту Силы, с которой сравнилась бы разве что чистота Силы в Мыслях Тварца.

Создать на пустом месте Заклинание, которым можно ранить Бессмертного… Магистр и Сива замечательно сработались, пытаясь понять, как пробить Онтический Эфир. Мне надо было только подать им метафору с алхимической реакцией, когда в тигле собирается квинтэссенция вещества, — а дальше они сами продумали Периметр Заклинания, который я никак не мог создать.

Они пригодились.

Бранди должен был уже убить их.

Сначала — юного Сива, единственного, кто может выстрелить из эфирострела. Потом — Магистра, чтобы он не помешал моим действиям. Затем Бранди может убивать, кого захочет.

Эвана. Возрадуйся. Возрадуйся, дочь моя, чей отец пережил своего ребенка. Я принесу твоей душе обильные жертвы, когда вернусь в замок. А пока радуйся смерти тех, кто виновен в твоей смерти. Я всегда буду помнить тебя, дочь моя.

С фургона спустился Ахес, неся на плечах помеченный особо ящик. Я кивком приказал ему следовать за мной. Фамильный гворд, подарок отца, я оставил в фургоне. Он не был нужен. Да и не умел я им пользоваться. Эликсиры и пилюли остались с гвордом. Не поможет моя магия против Золтаруса. В руках только клюка. На левой руке — браслет.

И необоримая Сила на плечах Ахеса. Сила, с которой бог-упырь станет моим. Мне не нужен мертвый Золтарус. Мне не нужна кровь его мертвого тела. Это Сива может довольствоваться кровью из Бессмертного тела. Мне нужна Кровь. Сердцевина. А она есть только у живого бога-упыря.

Столько еще предстоит сделать. Столько еще планов на будущее. Я хочу пожить подольше.

Онтический Эфир должен был сначала воссоздать тело Золтаруса, прежде чем вернуть ему сознание и обернуть бога-упыря почти непробиваемой защитой. Магический удар Магистра, как, впрочем, и схватка с внезапно появившимся Лесным эльфом, вымотали Золтаруса и Онтический Эфир. У меня было достаточно времени, чтобы спустить на упыриного бога свое орудие.

Во время передвижения по Лесному Коридору я боялся только того, что Магистр заметит охранные и укрывающие заклятия, наложенные на мое орудие. Однако чародей из Ри-Ши-У, небольшой страны на Дальнем Востоке, не обманул, уверяя, что его магия будет незаметна волшебникам Запада. Печати и барьеры, созданные им, и впрямь были упущены Магистром.

Школа Магии — лучшее колдовское заведение на Западе. Но на Востоке есть те, кто с легкостью обойдет ее выучеников. Ведь и основатель Школы, Дзугабан Духар Фаштамед, сам был из Восточных царств, а это уже кое-что значит…

Я дал знак Ахесу остановиться. До ямы с Золтарусом оставалось метров двадцать. Ближе подходить опасно, даже с подготовленным мной орудием.

Особенно с подготовленным мной орудием.

Золтарус уже шевелился. Он не знал, что чуть не умер. Не знаю, смог бы эфирострел Сива убить бога-упыря, но Периметр Заклинания впечатлял, и сомнений в умениях Сива для меня стало меньше, так что кто знает… Но бог-упырь мне нужен живой. В том смысле, насколько он, не-живой, живым является.

Ахес поставил ящик на землю вертикально. Он был суров, мой орк, единственный оставшийся в живых из Четверки. Его воинская честь, с трудом понимаемая мной, наверняка сейчас требовала от Темного совершить акт наказания, откусить палец или отрезать ухо, например. И палец и ухо вернутся, но все дело в наказании. Он остался в живых, когда погибли Олекс, Затон и Тавил.

И Эвана.

Он всегда робел в ее присутствии, хотя тщательно скрывал это, пытаясь вести себя как обычно. Но от моей телепатии трудно спрятать мысли. Это Эвана не развивала искусство чтения мыслей, я же, сын Повелителя Долины, знал, что телепатия — не только способ видеть разум других, но и способ управлять разумом других.

Ахес страдал, это было понятно без чтения мыслей. Орк, первым получивший морфе и энтелехию, молчаливо посчитал себя старшим в Четверке. И, как старший, он должен отвечать за их смерти. И за смерть Эваны, которую он не сумел предотвратить. Орк еще не решил, как именно будет отвечать. Но он решит. И ответит. Он таков, мой Темный орк из Восточных степей…

Золтарус приподнял голову, пытаясь сфокусировать взгляд. Достаточно. Хватит ждать. Я поднял клюку и, представляя нужные мыслеформы, начал петь песнь, древнюю, как Равалон. Клюкой я ударил по крышке ящика, снимая печати и барьеры. Крышка упала, и из ящика вышло мое орудие.

Восьмилетний рыжеволосый мальчишка-вампир в рубашке до пят тер глаза и сладко зевал. Он огляделся и вопросительно посмотрел на меня. Я отвел взгляд. Нельзя смотреть ему в глаза. Желательно, чтобы и он не смотрел на меня. Эту мысль я поспешил внушить моему орудию.

Ахес благоразумно держался за спиной мальчишки. Хотя это было слабой попыткой защититься от Силы орудия. Ахес знал это, и только честь воина не позволяла ему позорно попроситься в фургон.

Мальчишка рассеянно глянул на лес, оставшийся после волшбы Лесного эльфа. Четыре дуба, росшие на окраине, обратились в сотни тараканов. Насекомые некоторое время держались вместе, сохраняя абрис дубов, потом осыпались на землю. Пробежав немного, они превратились в снеговика. Тот начал танцевать. Во время танца снег опал с него, и на месте снеговика осталась метла, ведьмовская метла, взвившаяся в небеса.

Там, где росли дубы, из-под земли показался дом, не простой, а из сладостей. Первой вылезла глазурная труба, следом карамельная крыша. В шоколадных стенах приветливо распахнулись окна из сот, наполненных медом. Зефирные ступеньки вели к вафельной двери с орехами.

Лес за домом дрогнул, в нем тоже начали происходить изменения, и вот уже…

«Прекрати», — попросил я мальчишку, внушая ему мысль, что нужно посмотреть в другую сторону. Именно попросил. С орудием надо обращаться аккуратно, не приказывать и давить, а упрашивать осторожно, тайно примешивая к его мыслям собственные.

Идеальное орудие, создавать которое вампиров в Первую Эпоху научил Маг-Дракон, увидавший в расе вэамперанов то, что упустили его собратья, то, к чему склонность была только у Чистых. Магу-Дракону было интересно, к чему приведет развитие этой склонности.

Мальчик шмыгнул носом, посмотрев на Золтаруса, который уже делал попытки подняться, и зашагал к богу-упырю. На его левом плече расцвел бледно-розовый пион, а земля под ногами сделалась дорожкой из желтых астр. Мальчишка сорвал пион и поморщился от неожиданной боли. Пион под его взглядом исчез, перестал существовать, навсегда сгинув из бытия. Я знал, что сам помню о пионе лишь потому, что мысленно связан с разумом орудия. Как только связь разорвется, я забуду бледно-розовый цветок. Потому что для меня он перестанет существовать, ведь в Равалоне он не существовал. Мальчишка выдернул возможности существования пиона, вместе с той, которую сам создал, он захотел этого, чтобы плечо не болело никогда — ни в прошлом, ни в настоящем.