Читать книгу - "Закон Единорога - Владимир Свержин"

Ad madgodm gloria Dei

Девиз иезуитов

Мы уезжали из монастыря утром, сопровождаемые звоном колоколов и звуком благодарственных молитв Господу – то ли за наступающий день, то ли за наш отъезд. День был великолепен, пейзажи восхитительны… но на сердце у меня было еще неспокойнее, чем всегда. Я, правда, изо всех сил старался казаться веселым, добросовестно шутил, восхищался птичками, цветочками и красотой своей возлюбленной, но уже через час услышал на канале встревожен ный голос Лиса:

– Что-то произошло, Капитан?

– Не то чтобы произошло… – после некоторой паузы отозвался я. – Но скорее всего произойдет.

– Ты о чем? Вчера проиграл будущую корону в шахматы? – как-то неубедительно сострил Лис.

– Много хуже, Сережа. Ты слышал об альбигойских войнах?

– Ты что, меня за дурака держишь? – возмутился он. – Я, конечно, неуч, но все-таки с высшим образованием!

Лис собрался с мыслями и выдал странную фразу:

– Герцог Альбигойский у себя в замке за обедом убил папу римского, после чего на него ополчился весь христианский мир. Так?

– М-да… Почти, – скептически ответил я.

– А как? – с подковыркой обиженно спросил мой Друг.

– Ну ты сам нарвался, – предупредил я. – Теперь внимай.

И я со свойственным мне занудством начал читать Лису краткую лекцию по истории альбигойской ереси.

– Вернемся в незапамятные времена…

– Я так понял, ты намерен рассказать мне историю от сотворения мира? – опасливо покосился на меня Рейнар. – Тогда гляди, чтобы мы не проехали Тулузу.

– Не волнуйся, – заверил я его. – Начало нашей истории приходится на тридцать третий год от рождества Христова.

– Всего-то!.. Стоп, ты что, имеешь в виду распятие, что ли? – удивился он.

– Именно его. Ибо с этого момента началась религия, получившая название христианской, и закончилось учение Сына Божия.

– Эк загнул! – восхитился Лис. – Люблю я, как ты говоришь! Ну давай, излагай.

– Ну, с религией, как ты помнишь, дело обстояло тоже не слава Богу, – оседлал я любимого конька. – С одной стороны, апостолов развелось, как собак нерезаных, а с другой – в землях Септимании, то есть здесь, – я указал ладонью на землю под ногами коня, – появилась Церковь Святого Грааля, знак отличия главы которой болтаетс у тебя на шее.

Лис похлопал лапой по медальону на груди.

– Да, я знаю, я крут. Ну и что? Ересь-то тут при чем?

– Ну, это зависит от того, что называть ересью, – резонно заметил я. – Ибо и Церковь Апостолов, и Церковь Потомков Сына Божьего заявляли неоспоримые права на слово истины. Понятное дело, когда император Константин признал первых, здесь Меровин-ги, как мы помним, связанные родственными узами с потомками царя Иудейского, в пику Византии не преминули поднять на щит учение сторонников Церкви Святого Грааля. Поэтому кто из них еретики – тебе решать.

– Нам, казакам, все равно – что пулемет, что самогон, абы с ног валило, – философски заметил мой напарник. – Так что там наши альбигойцы? – зевнул он. – А то ты все время уклоняешься от ответа куда-то в сторону.

Я наставительно поднял палец.

– Не уклоняюсь. Лис, а предваряю. Ибо каждое дерево растет из корней!

Д'Орбиньяк мученически закатил глаза.

– Так вот, – продолжал вещать я. – Однажды где-то на Востоке одной персидской вдове пришла в голову светлая мысль выкупить некоего раба по имени Манес.

– Святая женщина! – восхитился Лис. – И что, он был молод и хорош собой?

– Ты угадал, – подтвердил я. – А кроме того, был очень умен и обладал несгибаемой волей. Но, что особенно ценно для нас, он объявлял себя Параклетом, возвещенным Христом своим учеником.

– Это был голый понт, или у него на это дело таки была ксива?

– гнусаво спросил меня Рейнар, держа вожжи между растопыренных пальцев.

– Следствию установить не удалось, – лаконично отвечал я. – Однако доподлинно известно, что он бьш сведущ в александрийской философии, посвящен в мистерии Митры, прекрасно знал все Евангелия и долго странствовал по Индии и Китаю.

– Миклухо-Магеллан, большой человек! – подытожил Рейнар.

– Итогом всех этих странствий являлась довольно стройная теория, которую он объявил продолжением христианства.

Лис, молча слушавший меня некоторое время, возмущенно воскликнул:

– Как его звали, говоришь? Манес? Так ты мне что, про манихейство все это время втирал? Я тебя про это спрашивал, Цицерон несчастный? Я тебя про альбигойцев спрашивал!..

– Тише, Лис, не шуми, – успокоил я Гайренского менестреля. – Альбигойцы, в общем-то, и есть типичные манихеи. Правда, с изрядной долей гностицизма, – злорадно добавил я. Ответом мне было невнятное шипение на канале.