Читать книгу - "Чаша гнева - Дмитрий Казаков"

Пока рыцари спешивались, дверь вновь отворилась, и из нее вместе с облаком пара явился высоченный мужик, который походил бы на жердь, не выпирай у него объемистое пузо.

– Добро пожаловать, благородные сеньоры, – сказал он тонким, петушиным голосом. – Воистину, рука Божья направила вас сюда! "Бычья голова" славится кухней и винами от Оверни до самого Дижона!

– Сомневаюсь, чтобы это была рука Господа, – пробурчал брат Фульк, с недовольным видом осматривая копыто своей лошади. – Кузница у тебя есть?

– Увы, сеньор! – на узком лице содержателя "Бычьей головы" отразилось сожаление. – Можно послать за кузнецом в Сен-Поль. Это ближайшая деревушка! Завтра утром он будет тут!

– Завтра утром? – вздохнул Робер. – Придется ночевать!

– Вы не пожалеете! – многообещающе подмигнул хозяин постоялого двора. – Наш повар готовит такие соусы! В комнатах тепло, и нет клопов… Почти!

– А что у тебя за постояльцы? – спросил Робер, все еще сомневаясь.

– Несколько монахов, и все, – улыбнулся дылда, показывая гнилые зубы. – Никто вас не побеспокоим!

– Ладно, мы остаемся, – кивнул Робер. – Устрой лошадей, и проследи, чтобы нам подали обед!

Внутри оказалось тепло, в большом зале было не многолюдно, лишь за длинным столом у дальней стены сидело десятка полтора монахов в коричневых ризах из грубой ткани. Одежда эта не походила на одеяния ни одного из известных Роберу орденов.

При появлении рыцарей один из монахов оглянулся, в тени надвинутого капюшона сверкнули глаза. Роберу на мгновение показалось, что он где-то уже сталкивался с обладателем этого пылающего взгляда, но монах отвернулся, и рассматривать его стало невозможно.

– Садитесь, сеньоры, садитесь, – хозяин заведения развил бешеную деятельность. Забегали слуги – один отправился наверх готовить комнаты, а другой во двор – чистить лошадей.

На столе как по волшебству появились блюда. В компании кружек возникли пузатые кувшины с вином.

Принявшись за жареную рыбу, соус к которой и вправду оказался недурным, Робер невольно обратил внимание, как хозяин заведения подошел к столу с монахами.

Один из тех, тот самый, что оборачивался, сказал что-то и лицо дылды побелело. Он затряс головой, точно отказываясь, но затем сдался. Монах поднял руку в благословении, и хозяин "Бычьей головы" исчез в направлении кухни.

Появился он оттуда вместе с кувшином. Руки, обхватывающие его, слегка дрожали.

– Монсеньеры, – проговорил хозяин, глаза его бегали, как у пойманного воришки. Он был явно не в силах посмотреть никому из рыцарей или сержантов в глаза, – отведайте лучшего вина за счет заведения! Это прекрасный бурбон, который был заложен в тот год, когда преставился христианнейший король Людовик[257], да упокоит Господь его душу!

Чаша обожгла бок с такой силой, что Робер чуть не вскрикнул.

– Нет ничего лучше доброго вина! – басисто возгласил брат Фульк. – Наливай, во имя Сына Божьего!

Одна за другой потянулись кружки. Робер подставил и свою, хотя от обоженного места по внутренностям начало распространяться неприятное жжение. Вино полилось с плеском, который неожиданно показался оглушающим.

Звуки вдруг стали гулкими и далекими, а цвета – яркими. Мир словно отдалился. Робер ощутил, как закружилась голова, а в животе заворочалось что-то обжигающее.

– Что с тобой, брат Робер, во имя Господа? – спросил сидящий рядом рыцарь.

– Что-то мне нехорошо, – ответил молодой нормандец, судорожно глотая воздух. – Я сейчас!

Из последних сил сумел подняться и, шатаясь, добраться до двери. Вышел во двор, где уже потихоньку сгущался вечерний сумрак. Уперся рукой в стену, и тут же спазм сотряс желудок. Горло обожгла струя рвоты.

Болел Робер редко, с трудом бы смог вспомнить, когда такое было последний раз, и происходящее было для него непривычным и поэтому чудовищно тяжелым. Из глаз выступили слезы, колени тряслись.

К счастью, все кончилось на удивление быстро. Желудок успокоился, словно и не было ничего, жжение пропало, силы потихоньку возвращались.

Робер умылся из бочки. От холодной воды занемело лицо, но последние неприятные ощущения исчезли. Вытерши лицо рукавом, молодой нормандец вернулся в помещение.

– Ты вовремя, брат Робер, клянусь Святым Крестом! – громогласно сказал брат Фульк. – А то мы собрались уже вешать хозяина сего почтенного заведения за то, что он посмел угостить славных рыцарей христовых тухлятиной!

Лицо лейтенанта то ли от выпитого, то ли от горящего в очаге жаркого пламени раскраснелось, на щеках цвели алые пятна.

– Нет оснований беспокоиться, братья, – махнул рукой Робер, изображая на лице слабую улыбку. – Слава Господу, я в порядке…

Один из оруженосцев издал сдавленный булькающий звук и с тяжким хрипом упал лицом на стол.

– Что… – его сосед, дородный сержант, побагровел почти до черноты, и откинулся назад. Затылок его со стуком соприкоснулся с полом.

С ужасом наблюдал Робер, как товарищи его по Ордену один за другим корчатся и падают. Стоны сменялись хриплым кашлем, сбитая судорожно дернувшейся рукой, брякнулась об пол кружка.

– Ты отравил нас, мерзавец! – брат Фульк, шатаясь, воздел себя на ноги. Сумел вытащить меч и сделать шаг по направлению к хозяину "Бычьей головы", который медленно пятился к стене. Лицо его было белее мела, губы дрожали.

Но силы оставили лейтенанта, с тяжким грохотом он рухнул на пол, но меч из руки так и не выпустил.

Хрипло прозвучал его последний вдох, и стало тихо.

Робер по-прежнему чувствовал себя нормально, только чаша жгла бок, точно раскаленный слиток золота. Взгляд молодого нормандца намертво застрял на кувшине, вина из которого он так и не смог попробовать.

Из-за внезапно начавшейся тошноты.

Стукнула отодвигаемая лавка. Монахи один за другим вставали из-за своего стола. Они окружили рыцаря полукругом, и молчание, повисшее на постоялом дворе, пугало не меньше, чем одинаковые, скрытые ризами фигуры.

– Да пребудет с ними милость Господня, – сказал один из монахов резким голосом и откинул капюшон. Взгляду Робера открылось смуглое лицо с глубоко посаженными темными глазами. Лицо Доминика из рода д'Аца, которого многие почитали святым. – Они служили злу, хотя и не знали об этом. Отдайте чашу, молодой рыцарь, и я позволю вам остаться в живых!

– Какую чашу? – ответил Робер, опуская руку на заветный мешочек. И что странно, Чаша, которая обжигала тело, руке представлялась совершенно холодной. – Кто вы такие?

– Вы знаете меня, рыцарь, – ответил Доминик, – мы встречались. Милостью Божией мы слуги Матери Церкви и Святого Престола! Ему эта вещь нужна больше, чем вашему Ордену, погрязшему в разврате и ереси.